— Не надо! Устала!
Руку хватают в клещи и принимаются
покрывать поцелуями.
— Доченька! Веточка! Спасибо тебе!!!
Живы, и Милочка моя, и сынок ее... ЖИВЫ!!!
Вот ради таких минут и живешь. Когда
понимаешь, что все правильно и не зря. Я расслабляюсь.
— Слава Сияющему Светлому!
— Ты прямо там сознания лишилась,
лекарь тебя осмотрел, сказал, что устала ты сильно, тебе бы
отоспаться...
— Дома отосплюсь.
Откидываю одеяло и обнаруживаю, что
лежу как была, в платье, только что без сапог.
— Тетя Сельма, поможете?
— Да куда ж ты! Спозаранку-то?! Хоть
до завтрака останься!
При слове «завтрак» желудок издает
такое урчание, что я вспоминаю об извержении вулкана. А дома-то
мышь повесилась, хлеба — и того нет.
Тетя Сельма понимающе улыбается.
— Сейчас, девочка, сейчас. На кухне
уже воду греют, я сейчас у них спрошу чего...
Тетя уходит, а я несколько минут лежу
в мягкой кровати с роскошным кружевным бельем. Да, было и у меня не
хуже. И белое кружево, и большая комната, и роскошные платья...
Все.
Не думать, не вспоминать, выкинуть
все из головы раз и навсегда! И... пару минут полежать в этой
кровати.
***
Вместо тети Сельмы в комнату заходит
тот лекарь.
— Доброе утро, госпожа Ветана. Как вы
себя чувствуете?
— Все в порядке, — честно отвечаю
я.
— Мы испугались вашему обмороку.
Он присаживается на кровать, берет
меня за руку, считая пульс. Ну, смотри-смотри, все равно ты ничего
не обнаружишь!
— Я в порядке. Просто встала рано,
потом весь день крутилась, вечером мазь варила, заснула заполночь,
а потом такое... Ну и получился обморок, — заверяю я с самым
невинным видом.
Лекарь кивает.
— Что вы сделали с роженицей?
— Ребенок неправильно лежал, я его
просто повернула. Видите?
Протягиваю руку. Кость у меня тонкая,
да и вообще я мелкая и щуплая. Рядом с ладонью лекаря мои пальцы
кажутся еще меньше и тоньше. Лекарь смотрит недоверчиво.
— Но повитухи...
— Я уже видела такой случай.
Бывает...
— Ну-у...
— А вы еще опоили ее настойкой,
ребенок и двигаться перестал.
Лекарь злобно засопел.
— Что-то вы все равно сделали...
— Помогла человеку, — мгновенно
согласилась я.
Ответом был недобрый взгляд. Ну и
пусть его, перебедуем. Все равно тетушка Сельма будет молчать, а
больше никто ничего не докажет.
Вот и она, легка на помине. С
бо-ольшим подносом, на котором — кувшин с молоком, свежий хлеб,
жареная гусиная нога... И куда только мои манеры делись? Я
вцепилась зубами в еду, начисто забыв про вилки-ложки, еще и
пальцы, кажется, облизывала.