Минута, другая... я понимаю, что
скоро меня выкинет из этого состояния, как котенка за шкирку,
спешу, что есть рук. И — успеваю. Затягиваю последние узлы,
перевязываю пуповину, вглядываюсь в мать и ребенка.
Ребенок здоров, хотя настойка
сказалась на нем не лучшим образом. На пару дней ему бы кормилицу.
Мать... с той хуже. Упадок сил, разрывы, кровотечения... но лекарь
должен справиться. Кормить получше, не трогать несколько дней,
да... и ребенка не давать. Пока эта настойка из нее не выйдет.
Почти без сил падаю на кровать.
— Вета, Веточка...
Тетя Сельма.
— Все в порядке. Можно водички?
— Д-да... пускать их?
— Кого?
Только сейчас замечаю, что дверь
содрогается под натиском чьих-то могучих плеч.
— Э...
Ответить тетя не успевает. Засов
выдерживает, а вот щеколда — нет. Вылетает, прозвенев по полу. В
комнату вваливается несколько человек — и замирают. Я даже знаю,
что они сейчас увидели.
Тетя с ребенком на руках. Жена Жмыха
на кровати — краше в гроб кладут. И я — тоже на кровати. Сил
никаких не осталось. Кто бы знал, сколько у меня это забирает?!
— Милочка!!! — Жмых рвется к жене,
хватает тонкую руку, сжимает, что есть сил. — Да как же... Да на
кого ж...
Что есть оставшихся сил, бью его
кулаком по плечу. Лишь бы внимание обратил. Оборачивается ко мне.
Лицо серое, глаза безумные.
— Разбудите — убью. Ей теперь пару
дней отсыпаться, а потом кормить получше. Ребенка пока не давать,
найдите кормилицу.
Кажется, из моего монолога он
понимает только одно слово.
— Отсыпаться?! Живая?!
Глаза не закатываю, голова трещит
так, что это усилие будет стоить мне сознания.
— Живая. И ребенок жив. Мальчик, да
Сельма?
— Да, Веточка. Мальчик.
Здоровенький...
В следующий миг меня сгребают в
медвежьи объятия. Жмых возрадовался.
— Госпожа лекарка! Да я...
Что — он, я так и не успеваю понять.
Сознание все-таки гаснет, когда тело лишают последних крох
воздуха.
***
Когда я прихожу в себя, на небе
занимается рассвет.
Мое окно?
Нет, не мое. Обвожу все вокруг
взглядом из-под ресниц. Незнакомая комната, но уютная и красивая.
Рядом со мной сидит тетя Сельма, дремлет. Воспоминания налетают
ураганом. Роды, сила, ребенок, сломанная дверь...
— Живы? — выдыхаю я.
Тетушка Сельма дергается, едва не
падая на пол, потом трясет головой и пытается кинуться ко мне. Я
едва успеваю вытянуть руку.