— А, — Профессор Контузов метнул зоркий взгляд на меня и
русалку. — Замечательно, люблю, когда ненависть друг на друга
переносят. Разбивайтесь в пары, будем ваши сильные стороны
подмечать. Вы, милочки, — это он ко мне и Миле обращался, — вперед
становитесь. Я даже водички налью. Ох, редко у нас ведьмы с
морскими царевнами дерутся.
Его заразительный энтузиазм меня немного напугал. Обычно оно как
происходит? Преподаватели драку разнимают, а мужичок нас все больше
подначивал.
— Запомни, Бабкина, она тебя прислугой обозвала. — И повернулся
к Миле, — а ты, Моревна, не посрами родную фамилию, вам как в
легендах написано?
— Любить, целовать и на дно опускать? — она тоже ошалела от
действий Контузова.
— Любить не надо, — профессор поморщился. — Это раньше такая
мода была, а сейчас все прилично и законом запрещено. Я вас научу,
как подсечки делать и с толку сбивать.
— Михаил Матвеевич, — подняла руку из толпы Юсупова, — а мой
папа говорит, что вы нас чему-то плохому учите. Какие, к черту,
барышням подсечки?
О, хоть одна разумная мысль в этом сумасшедшем царстве
хаоса.
— Отставить папу, — Контузов совершенно серьезно оборвал
восклицание Дарьи. — Плохому не научу, но опыт передам
однозначно.
И опять с воодушевлением принялся показывать русалке, как
действовать при захвате. Мы не успели опомниться, а Милка уже
валялась на, слава единорожкам, мате. Они волшебным образом
образовались под нами.
Нет ничего более увлекательного, как смотреть на огонь, воду, и
как падает твой противник. Жаль, что не от моей руки. Но Михаил
Матвеевич насладиться увиденным не дал и бодренько пошагал ко мне,
протягивая длиннющие пальцы.
— Ну, Баба-Яга, ты меня и без нравоучений уложишь, стоит только
захотеть. — И он, помахивая ладошками, попер вперед, то опуская, то
поднимая голову.
Вот только я не хотела. Смотришь на Контузова и улыбаешься как
дура. Ну, ведь милейшей души человек. Пирата старого напоминает со
склонностью ко всему французскому.
И что мне делать? Как приобретенный враг Милы, я не видела в
старике оппонента. Древность надо уважать. Но женская дебильная
солидарность и отчаянное желание хоть где-то проявить себя
выскочили словно умалишенные.
Я побежала вперед на преподавателя и боднула его головой в
грудь. Мужчины часто не ждут от женщин столь яростных жестов,
предусмотрительно прикрывая пах, но Михаил Матвеевич не зря ел свой
хлеб. Он двумя руками схватил меня за шею, наклонил вбок и уложил
рядом с едва дышащей русалкой.