— Бабкина, мать тебя йети, тормозить ногами надо, а не головой,
— похлопал себя по гортани. — Кто же так подставляется?
Мда, судя по всему, наше сражение с Милой стоило отложить, хотя
бы до момента, когда мы чуть-чуть обучимся.
Контузов засобирал всех вокруг и начал объяснять движения. Кто
бы знал, что в престарелом воине сил на тридцать три богатыря
хватит?
— Помните, студенты, — он даже не вспотел через пятнадцать минут
разминки, когда все несчастные ученики упали на траву. — Со знанием
дела убить можно любого.
— Мы же не убивать сюда пришли, — с трудом проговорил Елисей,
обливаясь потом, и тоже задыхавшийся от темпов. — А дела
расследовать.
— Ой, вечно вы к словам привязываетесь, — отмахнулся от нас
Михаил Матвеевич. — А если завтра война? А если завтра в поход?
— Так на это военная академия есть? — раздалось за мной.
Я обернулась и выяснила, что храбрецом выступил Богдан. За
короткий миг успела усвоить, что противоречить Контузову себе
дороже. Он за неполное занятие с пяток студентов на отработку
отправил. И в отличие от Вячеслава Алексеевича, не кабинет драить,
а круги по территории университета нарезать. А он вон какой
обширный.
— Богдан Яколевский, отработка, — отрапортовал профессор. —
Следует молчать, пока старшие выступают.
Парень воздал ладони к небу, но всевышние силы его не услышали.
Если так пойдет и дальше, я физкультуру в школе буду воспринимать
как легкую йогу для общего развития.
— Михаил Матвеевич, — во весь свой оскал улыбнулась Злата, а я
со страхом ожидала язвительного вопроса. — А в методичке было
сказано, что вы себе отдельных учеников отбираете, чтобы территорию
обходить...
— Верно, волчица, — мужчина сновал по потоку студентов и дал
команду отжиматься. — Кто за нашим спокойствием следить будет? Вы
думаете, в сказку попали? — Честно, я бы и продолжала так думать,
но напряженные, изможденные и ноющие мышцы верещали об обратном. —
Да у нас конкурентов, как собак не резанных... тьфу ты, это не
политкорректно, в смысле никто расслабиться не дает. То символ
стянут, то белку сопрут.
— Какую белку? — шепнула ближайшему соседу, удивительно бойкому
Марку в плане упражнения, но Контузов вопрос услышал и приподнял
повязку над, кстати, совершенно здоровым глазом.
— Ох, неучи, — он устало потер лоб, поражаясь нашей
необразованности. — Которая песенки поет и орешки все грызет.
Идиотка пушистая, вечно свое местонахождение раскрывает.