Я взглянула на него с плохо скрытым сарказмом.
— По мне не видно?
На столе, ближе к профессору, упали чернила и растеклись черной
лужей по документам. Он не успел ничего предпринять, как темные
капли брызнули на его белоснежную рубашку. Даже спорить не буду,
что это моих рук дело. Не то чтобы я об этом подумала, не
специально, но как-то подсознательно мне хотелось выплеснуть
накопившийся шок..
Прежде чем он успел выговориться хотя бы одно слово, подхватила
брошенную сумку и выбежала за дверь.
Мужчина потянулся за мной, крикнул, что-то похожее на
«отработка», но я сделала вид, что не услышала.
Песком я его завалила, краской облила, во время приема пищи буду
и нож подальше убирать. А-то убью его ненароком. Юсупов еще
прибежит со своим законом. Нет, определенно надо избегать
упыря.
Покинув корпус, успела встретиться в столовой со Златой. Подруга
была не в духе, и объяснила это тем, что побывала на клятой лекции
Леонида Валентиновича.
— Представляешь, — она дрожала от гнева, выбирая, чем будет
ужинать, — он назвал нас второсортными.
— Забавно, — я ухмыльнулась, вспомнив, что нас от снобских
обзывательств спасла Мила со своей оппозиционной точкой зрения.
Возможно, из-за ее острого языка князь в конец озверел и выдал
обидную репризу.
— Это же так несправедливо, — Волкова все больше причитала, а у
нее в глазах вспыхивали недоуменные искорки. — Они же маги. Что за
ограниченность?
Я молчала. А что сказать? Можно подумать, мы в Москве ни с чем
подобным не сталкивались. И если уж совсем честно, мне было все
равно на возникшую несправедливость. После услышанного от Бойцова,
я мечтала быстрее оказаться в комнате, принять душ и взяться за
чтение дневника.
В общежитии ничего не изменилось. Борис, как кот, гуляющий сам
по себе, не вернулся, Лука шелестел и лозами оплетал стену с нашим
окном, а возле ствола прогуливалась Агафья, поливая фаргота. Мила
что-то записывала и готовилась к занятиям, Злата перелистывала свод
законов Тридевятого царства, а я с дрожью в пальцах открыла первую
страницу.
Непонятные строки перестали прыгать и скакать, рисунки приобрели
четкость. Я, наконец, смогла прочитать:
«Дорогая Ульяна, если ты это читаешь, значит, меня уже нет в
живых. Я надежно запечатала свои секреты, но ты обязательно обо
всем узнаешь...»
Я оторвалась от дневника и проверила, что ничего подозрительного
не происходит. Обе девчонки готовились ко сну, а я опять нырнула в
сознание мамы.