— Да что не так? — не выдержала я, развернулась и уставилась на
нее. — Хочешь мне что-то сказать, так говори.
На лице у нее было написано, что хочет она меня как минимум
утопить, но не может, поэтому вынуждена мириться с родством.
— Хуже ему от тебя.
Я громко хмыкнула.
— Ты уходишь, а он потом не спит, — продолжала она. — Лежит, в
потолок глядит. Не ест.
— Прям-таки из-за меня? Ты еще расскажи, что это я его чем-то
заразила, да не просто так, а специально, чтобы тебе хуже сделать.
Только об этом и пеклась.
Альба опустила руки, прислонила сумку к переднику, казалось, что
ее вдруг перестало заботить то, как быстро он впитает кровь.
— Фрея, солги ему, — попросила она, проигнорировав мой вопрос. —
Скажи, что ты замуж идешь. Что нашла уже. Что в столицу поедешь.
Что тебе не нужно ничего. Что он может спокойно…
«Умереть», — повисло между нами, показалось почти
материальным.
— Рано ему еще — спокойно, — ответила я, потому что не смогла бы
выдавить ничего другого, и отправилась в дальнюю комнату. К моему
удивлению, Альба, любительница подслушивать под дверью, следом не
пошла или хотя бы сделала вид, что ее тут больше ничего не
интересует.
Брат полулежал на больших пышных подушках, глядя в окно. На звук
шагов он повернул голову, улыбнулся не сразу, как будто с ходу не
рассмотрел, кто пришел. Черные полосы, что причудливыми узорами
разрисовывали его кожу, добрались до век, как будто тянулись вверх
по щекам тонкие кривые пальцы неведомого существа из тени. Болезнь
отнимала у него зрение.
На тумбочке рядом с кроватью стояла кружка с остатками травяной
настойки.
— Фрея, — в голосе послышались довольные нотки, — у тебя
нет?
— У меня нет, — заверила я его и быстро поправила платок на
ладони, как будто брат еще мог заметить.
С этого вопроса начиналась каждая наша встреча. Никто не знал,
чем он болен и как заразился, никто не мог сказать, была ли под
угрозой вся семья. Честно признать, я думала, что Альба вышвырнет
его из дома или сбежит сама, но она осталась и взяла на себя уход,
несмотря на всю возможную опасность. С тех пор она похудела,
осунулась и выглядела уставшей, но черные полосы на ней не росли, и
это воодушевляло.
— Как ты? — я помогла ему усесться повыше и примостилась
рядом.
— Отлично, — улыбнулся он, — что мне сделается, отдыхаю весь
день, пора начинать мемуары писать.