- Благодарим за совет, милейшая
сеньора, но мы никуда не побежим, - решительно ответил де Кардос. –
А сейчас, если можно, покажите место, где мы сможем, наконец,
отдохнуть! День выдался тяжелым. И вот что – получите авансом за
наше проживание, вдруг вы окажетесь правы, и нам придется сменить
ваши комнаты на тюремные казематы.
Васко быстро отсчитал нужное число
монет из кошелька, притороченного к поясу, и вручил их
Кармелите.
- А вы изменились за эти три года,
кабальеро, - уважительно ответила она, принимая деньги. – Может,
слегка поглупели, но стали настоящим мужчиной!..
Глава 6
- Вы знаете, дон Хьюго, а ведь нам, и
правда, лучше всего было бы бежать из города со всех ног, -
задумчиво протянул Васко, развалившись на диванчике в окружении
множества подушек и лениво потягивающий вино из бокала.
- Испанец дело говорит, - проворчал
Ганс по-немецки. Он сидел за крепким дубовым столом и поедал мясо,
запивая его гигантскими порциями пива прямо из массивного
кувшина.
Апартаменты, которые им выделили,
состояли из двух смежных комнат, соединенных между собой внутренней
дверью. Две остальные двери, ведущие в коридор, были снабжены,
помимо обычных замков, крепкими засовами, которые Ганс сразу же
задвинул. Окна выходили в небольшой внутренний дворик, окруженный
высокой стеной. Обстановка комнат выглядела достаточно лаконично: в
каждой комнате по просторной кровати, плюс один дополнительный
диван, несколько стульев, широкий стол, вещевые сундуки в углах,
множество растений в горшках по разным углам для красоты, да
несколько пейзажей на стенах. И не скажешь, что тут гнездо
разврата. Обычная жилая комната в трактире, мало чем отличавшаяся
от тех, в которых Максим ночевал миллион раз в туристических
поездках. Разве что электричества нет, и холодильник с мини-баром
отсутствует, а в большой кадке посреди комнаты растет пальма, на
которой сидит попугай и время от времени недовольно каркает, словно
ворона, во все стороны одновременно.
- Хочу вас предупредить, чтобы не
случилось недоразумения - я слегка владею германским наречием, -
предупредил де Кардос. - Поэтому если вы когда-то пожелаете сказать
нечто, не предназначенное для моих ушей, лучше говорите на
французском. Терпеть не могу этот язык! Как, впрочем, и
народец.
- Правильно, - охотно поддержал
разговор Вебер, - то ли дело прекрасный германский! Послушайте
только, насколько величественно звучит: "Айн шённер шметтерлинг ист
цвишен дэн цартен лилиен фершевунден!"