«Хоть попугая не прихватила, и на том
спасибо!» - подумал мимоходом Максим.
Лаура раскинулась в кровати, ожидая
Макса. Она была свежа и прекрасна, за окном светило солнце,
пробиваясь сквозь полуприкрытые ставни, пахло фруктами и вином. И
Максим внезапно почувствовал, что никогда прежде он не был так
счастлив, как в этот момент.
Он широко улыбнулся, впервые за все
прошедшие дни осознав, что он на самом деле живой. Прежняя жизнь,
со всеми ее проблемами и радостями, была пресной и унылой, принося
лишь ощущения безысходности и впустую прожитых дней. Здесь же,
многократно умерев и воскреснув, оказавшись в чужой стране и в
далекой эпохе, отстоящей от современности на несколько сотен лет,
он, наверное, впервые оказался на своем месте.
- Помоги развязать! – попросила
Лаура, повернувшись в Максу спиной. И он готов был поклясться, что
в ее голосе присутствовали робость и стеснение.
Корсет был затянут на славу, прошло
не меньше пары минут, прежде чем Максим разобрался с завязками и
сумел ослабить плотную шнуровку.
- Скорее! – теперь Лаура не просила,
а требовала. Она подалась к нему всем телом, грудь ее часто
вздымалась, дыхание было горячим, а губы – мягкими, но
требовательными.
Корсет полетел прочь, как и прочие
одежды, и они набросились друг на друга с такой страстью, какой
Максим от себя не ожидал. Прежде он был по жизни флегматичным
человеком, не слишком обремененным плотскими страстями.
Сейчас же на него накатило – он
крутил Лауру и так, и сяк, ставя ее в разные позы, и скорее насилуя
девушку, чем занимаясь любовью, но в ответ раздавались настолько
страстные стоны, что было понятно – ей тоже нравится. Или же она
лишь делала вид, но в данный момент углубляться в женскую
психологию Макс не собирался.
Он кончил, но этого оказалось мало.
Все повторилось, теперь чуть более нежно и заботливо. И тут Лаура
застонала и задвигалась с трехкратным энтузиазмом настолько пылко и
возбуждающе, что Макс слегка ошалел и сумел продержаться на порядок
дольше. А когда его силы все же иссякли, тело девушки несколько раз
содрогнулось, она впилась ногтями в спину Максима, глубоко
выдохнула и без сил упала на мокрые от пота простыни.
Потом они долго лежали молча, приходя
в себя. Максим не курил прежде, но сейчас не отказался бы от
сигареты. Вся его сущность находилась в состоянии полнейшего
катарсиса. Он был расслаблен, как никогда прежде, и счастлив.