- Еще никто и никогда… - прошептала
Лаура и замолкла, не находя слов.
- Никто и никогда, - эхом повторил
Максим.
Прежняя его жизнь сейчас казалась
покрытой завесой тумана и вечно тревожной смуты, и с каждой
секундой эта завеса становилась все плотнее. Предложи некто в это
мгновение вернуться обратно, в свое время, в свой мир, и Макс бы
отказался. Может, позже, пожалел бы об этом. Но сейчас, когда
голова Лауры лежала на его плече, и она горячо дышала ему в грудь,
а обезьянка-капуцин корчила мерзкие рожи, будучи вовсе не в
восторге от происходящего, и сам Максим впервые за эти дни дышал
размеренно и спокойно, он бы точно отказался.
Насладиться этим новым для себя
ощущением он не успел. За смежной дверью раздались громкие голоса.
Максим встрепенулся, выпадая из сладкой неги, сел в постели,
дотянувшись до своих вещей, разбросанных на полу, и начал быстро
одеваться. В дверь застучали.
Он отпер дверь, еще не до конца
облачившись в одежды. Лаура лежала на постели, прикрывшись
простыней, и встревожено поглядывала на Максима.
За дверью обнаружился Ганс с крайне
обеспокоенной физиономией и боевым цепом в руках. Девицы в комнате
уже отсутствовали. Васко тоже не было видно.
- За нами пришли, господин! – сообщил
он. – Дом окружили солдаты, человек пятьдесят, не меньше. Они
требуют, чтобы мы немедленно сложили оружие и сдались на милость
Королевского суда! В противном случае грозят немедленной смертью!
Что делать будем? Давайте их всех убьем!