В это время к эшафоту подошел Его Преосвященство.
– Вот твоя книга, ведьма. – Сказал Его Преосвященство и поднял над головой обтянутый телячий кожей манускрипт. – Я положу рядом с тобой, чтобы лучше горел костер.
– Но это не моя книга! Люди, он обманул меня! Он взял мою книгу, а в костер
кладет, пустую бумагу. Ваше Преосвященство, вы украли мою книгу. Вы обманули меня. Как вам не совестно? Вы будете гореть за это в адском огне.
– Закрой ей рот, – приказал Жан—Марк.
– Не сжигайте хотя бы кошку, – жалостливым голосом попросила Магдалена. – В
чем повинно перед вами бедное животное?
– Молчи, сатанинское отродье, – истязатель сильно ударил Магдалену по лицу. Голова ее безвольно упала на грудь.
– Поджигай, – приказал Его Преосвященство, и быстро перекрестившись, пошел к трибуне для официальных лиц.
Палач поднес факел к соломе. Она вспыхнула синеватым пламенем и тотчас же яркие жаркие языки пламени коснулись ног Магдалены.
Женщина очнулась, подняла голову и, взглянув к уже усевшемуся на свое место преосвященству в глаза, крикнула:
– Будьте вы прокляты! – крикнула Магдалена в пасмурное осеннее небо и добавила,
– и те, в чьи руки попадет эта книга!
– Гори! Гори, ведьма! Гори! – Радостно заорал собравшийся на площади народ. – Гори!
В костер полетела клетка с кошкой.
И тут произошло невероятное. Ведьма вместо того, чтобы гореть, стала растворяться в воздухе, за ней веселой трусцой побежала черная кошка, а вместо них на костре загорелось Бог весть откуда взявшееся соломенное чучело. В шуме пламени слышался демонический смех.
– Ведьма колдует! Ведьма колдует! – Народ бросился бежать с площади. За ними бросились официальные лица.
Палач, видевший за свою карьеру и не такое, остался возле костра и поддерживал пламя до тех пор, пока на его месте не осталась только груда синеватого пепла. Истязатель собрал его в мешок и высыпал пепел в специально вырытую для этого
яму.
– Отче наш…
Прочел он молитву и забросал яму землей.
– Вы не боитесь быть проклятым, мой друг? – Закончив рассказ, спросил ректор у
Яблонского. – Не боитесь, так сказать, кары небесной!?
– А вы, Дмитрий Алексеевич? – Вопросом ответил Яблонский.
– Я, мой милый, прожил на свете столько, что уже ничего не боюсь, а вам жить еще да жить. Так что подумайте?
– Да шучу я, шучу, – поспешил успокоить ректора Яблонский. – Подтруниваю. Не нужна мне ваша книга, я хочу остаться в столице.