Город, видно, был очень далеко, так что Мангуста успела поспать несколько раз. Вообще-то, честно говоря, она только и делала, что спала, но иногда, для порядка, устраивала перерыв. Тщательно умывшись розовым язычком, Мангуста снова закрывала глаза. Неизвестно ещё, что ждёт её впереди, а поспать, вдоволь, никогда не помешает.
Монотонное гудение убаюкивало кошку, от тряпки, служившей ей постелью, почему-то пахло салом, и Мангуста мирно спала, доверившись страшному зверю-автобусу.
Неожиданно она проснулась будто от толчка. Автобус останавливался.
Гудение стало прерывистым, он взревел несколько раз и, дёрнувшись, затих.
Тряска прекратилась. Зашипели, открываясь, двери, и сапоги, стоявшие впереди, затопали к выходу.
«Приехали…» – поняла Мангуста. Дождавшись, когда последние пассажиры стали выходить из автобуса, Мангуста разноцветной молнией прошмыгнула между чьими-то босоножками и, спрыгнув на горячий асфальт, пустилась наутёк. Проделав несколько обманных виражей, кошка юркнула за большой, железный ящик и, тяжело дыша, стала умываться.
– Хоть мойся, хоть не мойся, всё равно ничего не получишь! Поняла? —
– неожиданно услышала она над головой и невольно посмотрела вверх.
На самом краю ящика сидел, сгорбившись, худой чёрный кот с поцарапанным носом. Он, не мигая, смотрел на Мангусту жёлтыми злыми глазами, и продолжал цедить сквозь обвисшие усы:
– Можешь убираться…. Ходят тут всякие вшивые, только воздух загрязняют!
Мангуста обиделась.
– Было б зеркало, посмотрел бы на себя, кто из нас вшивый! – ответила она, стараясь держаться с достоинством, – Если потревожила, извини, я просто по ящикам никогда не лазила.
– А! Домашняя! – злорадно захохотал кот. – И как я сразу не догадался! Ещё извиняется… Вот я тебе задам! – пообещал он, но неожиданно не удержался на краю и, царапая железо когтями, свалился внутрь ящика. Мангуста фыркнула и, гордо переставляя лапки, пошла по тротуару.
– Это тебя спасло! – орал кот из ящика. – Если б я не свалился, показал бы тебе! Ещё извиняется, ишь ты!
Вопли кота становились всё тише и тише, и вскоре Мангуста, завернув за угол, совсем перестала их слышать.