Я понял. Плюшкин Гобсек Скопидомович перевез в старорежимные
закрома времён царизма всё, что смог уворовать в подведомственной
ему армейской автослужбе ВВС. Нормальный прапорщик, службу понял и,
как умел, так Родине и служил.
- Перегородка там у него, – подтвердила мои досужие домыслы
старшая сестра. – Прежним соседям такой большой подвал был не
нужен, а этому ироду, видишь, наоборот, пригодился! Всё, что он со
своей воинской службы упёр, бог свят, всё там по сей день и лежит!
Ты даже не сомневайся! А Витька подлюка, ходит, да посмеивается над
вашим братом милиционером, – старшая Коротченко незлобливо уколола
в моём лице все внутренние органы страны советов.
- Нее, Мария Николаевна, не над нашим братом милиционером Витька
подлюка посмеивается. Он над военной прокуратурой посмеивается. Это
они преступлениями военнослужащих занимаются. И тот обыск,
наверняка тоже они проводили! – защитил я честь мундира, висящего в
данный конкретный момент в шифоньере паниной квартиры.
- Так, что ж, сынок, выходит и ты этого поганца садить не
будешь? – напряженно упёрлась в меня не по-старушечьи яркими синими
глазами сестра Марья, – Боишься ты его, что ли?
- Я не его боюсь, уважаемая Мария Николаевна! – отодвинул я от
себя уже третью опустошенную плошку из-под варенья, – Я должностное
преступление совершить опасаюсь! Проведу незаконный обыск у этого
кошкодава и кирдык мне будет! Тогда меня самого вместо Витьки на
нары посадят! Знать бы точно, где вход-выход у этого секретного
подземелья! И, что не пусто там.
- Не пусто, сынок! – возбуждённо вскочила младшая сестрица и
ровесница века, – Ей богу, не пусто! Если бы он, хоть малую часть
вывез, мы бы знали! Как завозил краденное, видели! А, как вывозил,
поверь, не было такого! – на этот раз старухи перекрестились
обе.
- Хорошо, пойду домой, а по пути думать буду, как вашего
обидчика прищучить! – встал я со стула ручной работы и пошел к
своим ботинкам.
Пока я натягивал обувку и завязывал шнурки, сёстры стояли рядом
и вздыхали, переживая видимо за то, что я могу передумать
относительно наказания убийцы их Марфы. Выпрямившись и заглянув им
в глаза, я задал последний и решительный вопрос.
- Адреса нужны. Адреса и фамилии с именами. Тех женщин, которые
у Барсукова все эти годы тренировались. Будут адреса и фамилии,
тогда смогу я его в лагерь пристроить. Лет на пять, а, может, и
больше! Что скажете?