Женщины,
обомлев, избавили меня от мешающей одежды. Делать свои дела на горшок, пусть и
под пристальным вниманием двух женщин было гораздо менее унизительно, чем все
то же самое в пеленки. К обмыванию теплой водой я уже успела привыкнуть, так
что чувствовала себя крайне гордой и довольной.
С
этого дня я просилась на горшок и днем и ночью. Доны нарадоваться не могли на
такого смышленого ребенка, коим я для них была. А еще я то и дело слышала
шепотки в мой адрес. Нет, связанные не с моими ранними способностями. Меня
жалели. Поначалу я не понимала, о чем речь, но со временем поняла. Маменька,
оказывается, умерла при родах, а батюшка не желает видеть меня в своем доме.
Причины мне пока неведомы, думаю, со временем разберусь. А пока доны стали
готовиться к переезду.
Мой
неокрепший детский мозг с трудом выносил взрослое сознание, что досталось ему.
Думаю, именно по этой причине меня то и дело мучили головные боли. Боль могла
не успокаиваться по несколько дней, мне даже казалось, то я могу схлопотать
инсульт прямо в младенчестве. В такие дни я старалась меньше проявлять физической
активности, пугая своих нянюшек. Голова могла разболеться, если я слишком
усердно вспоминала что-то или иначе нагружала мозг, а могла и просто так, даже
во сне.
Через
несколько дней вещи были собраны, в комнату то и дело заглядывали какие-то
люди, ко мне никто не подходил. Прощались с донами. Слава Богу, они едут со
мной. Куда папенька нас отсылает и кто он, собственно такой, оставалось
загадкой. Я не стремилась к знакомству с ним, если честно, не видела смысла.
Если он не проникся отеческой любовью к собственной дочери или если винит меня
в смерти жены, то к чему мне с ним общаться? Вот вырасту, смогу за себя
постоять – тогда и познакомлюсь. А пока мне и моих дон хватает.
Всякий
раз, когда предстояло покинуть комнату, меня заворачивали в теплое одеяло по
самые глаза. Было душно, жарко, некомфортно, совершенно ничего не видно –
сплошные мучения! Так что я еще даже осмотреться толком не смогла. Комнату
видела с высоты семидесяти сантиметров, ну или насколько я успела вырасти. А
дом и прилегающую территорию вовсе никак. Меня держали на руках всю прогулку, и
все, что у меня выходило – это дышать, правда с трудом.
Вот
и сейчас мне, похоже, предстояло тоже самое. Особенно обидно было оттого, что
погода на улице стояла не холодная. Поздняя весна, как мне кажется, если климат
здесь похож на привычный.