А внизу продолжал свою немного блеклую жизнь праздничный фейерверк, совсем неуместно выглядевший в столь неподходящее для него солнечное утро.
* **
– Позови Хэчиро, – бросил слуге, примчавшемуся на звон колокольчика, Акио Нобунага, ныне действующий сёогун, аристократ и самый умудрённый тактик и стратег из всех Глав Кланов Хонсю, принявших участие в заговоре.
– Я здесь, господин, – через какие-то секунды замер в дверях его кабинета начальник охраны, опустив голову в поклоне и тем не менее ухитряясь наблюдать за стоящим у окна сёогуном.
– Выясни, какой идиот затеял праздничный фейерверк в столь неудачное время. Возьми палку и напомни ему, что я ещё не отменял траур. Бей, пока он не потеряет сознание.
– Я понял. Если это окажется аристократ... – Хэчиро намеренно не закончил предложение, ожидая уточнения приказа.
– Если аристократ... – Акио с шумом выдохнул воздух, но сдержал эмоции, – Если аристократ, то волоки его к судье, а ты передай, чтобы тот выписал нарушителю траура максимально возможный штраф. Да, когда вы его будете вести, то он наверняка станет сопротивляться. Думаю, все поймут, что при этом он был пьян и сам мог пару раз упасть лицом в землю, – улыбнулся своей шутке сёогун, уже с улыбкой разглядывая в открытое настежь окно фигуры очередной вспышки фейерверка, теряющиеся в утреннем небе.
– Будет сделано!
Хэчиро с грохотом скатился по лестнице, и бегом кинулся через двор.
– Вы, пятеро, за мной! – на бегу крикнул он пятёрке охранников, отирающихся у ворот и с каким-то детским восторгом наблюдающих за вспышками фейерверка.
Отбежать они успели не слишком далеко. Не прошло и пары десятков секунд, как мчавшийся впереди всех Хэчиро почувствовал, как ему в спину ударил тугой кулак воздушной волны, который словно былинку снёс его с дороги в глубокую придорожную канаву.
Оглушённый, он, потеряв сознание, не видел и не слышал других взрывов. Не знал, сколько камней и осколков с сочным чавканьем вонзились в стены канавы над его упавшим телом.
Наверное прошло несколько минут, прежде чем Хэчиро смог подняться на ноги.
У него из ушей и носа текла кровь, а левая рука беспомощно болталась, доставляя мучительную боль.
Навалившись грудью на край канавы, он изо всех сил старался справиться с раздвоением изображения, пытаясь понять где он и что с ним произошло. Как ни странно, помогла фигура лежащей на земле собаки. Именно такими двумя скульптурами был украшен въезд одного из соседних особняков.