Беглый взгляд не остался незамеченным – Хорхе прервал
молчание.
– Не о том думаешь, – указал он.
– А о чем это, интересно, я должен думать? – раздраженно
осведомился Василий.
– Думай о том, чего тебе хочется. Ты не можешь выйти отсюда
только потому, что не захотел этого. Захоти.
– Вообще-то мне...
– Знаю: пока не хочется. Тебе хочется остаться здесь и получить
от нас исчерпывающие ответы на все твои вопросы. Только мы их тебе
не дадим. Ты ведь далеко не первый. Надоело. С нами тоже не особо
церемонились.
– И это единственная причина?
– Нет, – помрачнел Хорхе, – не единственная. Просто первая и
самая простая. Но и ее хватит. Слушай, я дело говорю: мотай-ка ты
отсюда. Осмотришься, попривыкнешь – вернешься.
– Ты будешь здесь?
– Или я буду, или кто-то другой. Никого не будет – ну... тогда
сам поймешь, что делать. Усвоил? Теперь иди.
Нельзя сказать, чтобы Василий удовлетворился словами панамца,
но, подумав самую малость, решил, что совет дан толковый. А что
надо делать с толковыми советами? Правильно, надо им следовать, а
кто не следует, тот болван. Василий уставился на стену, старательно
думая: хочу выйти отсюда.
И ведь сработало! Продолговатый кусок стены, достаточный для
прохода человека, потемнел и как бы растворился. Василий решительно
шагнул вперед. Куда – неизвестно.
Лучше бы не шагал. Он очутился в абсолютно темном пространстве,
где немедленно повис в пустоте, не ощущая под ногами опоры, и
задергался, как червяк. Было непроглядно черно, ниоткуда не
доносилось ни звука, и нос не улавливал никаких запахов. Кроме
Василия, вообще ничего не было в этом пространстве, кажется, даже
воздуха, и последнее наблюдение сильно ушибло психику. Василий чуть
было не запаниковал, то есть, если честно, все-таки запаниковал
немного, поскольку в голову сразу полезли мысли о спасении.
Вспомнилось: «Зайди-ка для начала к себе», – и Василий ухватился за
эту фразу, как за нить Ариадны. Не оборвать бы ниточку...
«К себе» – это куда? Где вообще находится это «у себя»? Неясно,
но оно точно не здесь, не в черноте этой... И какое оно, это место?
Черт его знает, какое оно, но уж всяко получше, чем здесь, то есть
«в нигде»! В нем свет должен быть, и какое-никакое пространство,
огражденное снаружи стенами, полом и потолком, и пугать оно не
должно, а должно быть хоть сколько-нибудь привычным...