— Да. Камелия просто дивная. Любопытно, чем местный садовник её удобряет? — девушка прижала палец к губам и улыбнулась Майклу, от чего на ее левой щеке появилась ямочка.
— Леди садовник? — хмыкнул Майкл, отбросив окурок в сторону. Сигарета, о которой он позабыл, дотлела.
— Приходится им быть. Но порой это довольно увлекательное занятие.
— У моей матери был отличный сад, — зачем-то сказал Майкл и тут же пожалел об этом. Он не собирался откровенничать, но слова слетели прежде, чем он подумал об этом.
Девушка в ответ лишь коротко кивнула и увлеклась созерцанием камешков, которыми был выложен пол. Майкл был ей благодарен за молчание. Начни она расспрашивать подробности, он не мог гарантировать, что не сорвался бы на грубость.
— Думаю, не так ужасно, что мне пришлой прийти сюда, — наконец произнесла юная леди. — Ведь если бы меня не оказалось здесь, я не встретила бы Вас.
Она кивнула в темноту, в которой могла различить разве что очертания фигуры и разглядеть носки туфель собеседника.
— Дамам следует быть осторожными с подобными речами.
— Но ведь в этом нет ничего дурного. Я со многими разговариваю. С лавочником, когда сестра заходит купить ленты или с бакалейщиком. Что плохого может быть в беседе с Вами? — спросила она, повернувшись в сторону Майкла и слега наклонив голову.
— Многие с вами не согласились бы, — улыбка тронула его губы. Что-то в юной особе вызвало в нем интерес, но не тот, каким он смотрел на женщин, с которыми можно было приятно провести время. Всего пара минут разговора вызвала в нем не чувственное увлечение собеседницей. Он не мог объяснить то ощущение, но ему не хотелось прекращать с ней разговор.
— Сколько Вам лет? — внезапно спросил он.
— Сэр, дамам запрещено обсуждать в обществе возраст, — чопорно ответила она и тут же тихонько рассмеялась, с опаской глянув в сторону двери. Похоже, она действительно не желала привлечь к себе внимание. — Но мне только шестнадцать, поэтому я могу рассказать Вам об этом по секрету.
— Вы не слишком юны для дебюта?
— О нет, — она снова тряхнула волосами. — Дебютировала моя сестра. Боюсь, матушка слишком опасается, что я опозорю семью, пролив на себя чай или запутавшись в платье и упав прямо посреди зала. Нет, — повторила она, улыбнувшись каким-то своим мыслям и несмотря на бодрый тон, которым это было сказано, Синклер ощутил щемящую тоску в словах девушки.