В триста тринадцатом стулья стояли по-прежнему кругом. Альба
вздрогнула, когда поняла, что два места были заняты – архимагом
менталистики и сидевшим напротив нее тучным лысым мужчиной, чей
костюм был ему несколько мал. Мужчина потел и явно чувствовал себя
неуютно рядом с безукоризненно-строгой пожилой женщиной. Казалось,
что толстяк был готов бежать без оглядки в любой удобный момент. На
секунду Альба встретила его взгляд, и в этом взгляде было такое
отчаянье, что Пришедшая невольно посочувствовала потеющему
субъекту. Лицо толстяка казалось смутно знакомым.
– Что ж, господин Пайк, думаю, наш разговор подошел к концу. На
сегодня. Но еще одно подобное нарушение – и говорить мы будем в
другом месте и другими средствами.
– Да, госпожа. Этого больше не повторится.
Пайк… Такое было имя рода у массивного товарища длинноволосого
некроманта. Клемент Пайк, так? Именно он пытался использовать
внушение после дуэли. Интересно – это его отец? Или другой
родственник?
– Разумеется. Иначе вам придется проверить на себе методы
этической комиссии. Свободны.
«Этическая комиссия» – звучало грозно. Как Альба понимала, это
было что-то вроде внутреннего расследования магов одной
специальности по отношению к более младшему магу этой же
специальности. При этом этические правила различались от
специализации к специализации и, некоторые из них могли быть куда
более жесткими, чем общие для всех магов законы.
Альбе это чем-то напоминало этические комиссии у
психотерапевтов, в основном американских, где коллеги разбирали
какой-то случай и выносили вердикт, было ли что-то крамольное в
поступке кого-то из придерживающихся их же парадигмы практиков или
нет.
Интересно, в случае проступков студентов такую комиссию тоже
созывают? Она промолчала о дуэли. Но там же не было менталистики.
Или все равно?
– В ногах правды нет, – заметила архимаг и кивнула на стул
напротив себя, который совсем недавно освободил этот Пайк.
Альба подчинилась и села. Хотя больше всего ей хотелось
оказаться как можно дальше от менталистки, или хотя бы иметь между
собой и ней какую-нибудь преграду.
Хамл осторожно переступил с лапы на лапу, пока не очень понимая,
нужно ли защищать Альбу от чего-то, или можно поближе изучить
нового человека. Пришедшая чувствовала неопределенность эмоций
зверя. Для него архимаг Вероника Данн не была «Старшим», строгим,
но своим. Она была пока неизвестной величиной, могущественной и
опасной.