Если верить Энлардену – всем, кроме него, нужно лишь второе.
Даже если он преувеличивал, запугивая меня, все равно добрая
половина этих красавчиков рады получить мою отрезанную голову на
блюдечке с золотой каемочкой.
Так что не стоит растекаться маслицем по этому блюдечку. Я
тщательно следила за собой, своей реакцией на встречавших меня
мужчин. Вся разномастная толпа гологрудых и чертовски
привлекательных атлетов вперилась в меня острыми взглядами, пока
невидимая платформа приземлялась на поверхность арены.
Подошвы коснулись черного пола с бегающими внутри алыми
змейками. Я медленно обводила глазами мужчин. Встречала их взгляды
прямо, спокойно, но без ненужной дерзости, без вызова. Ну… хотя бы
старалась. Потому что на самом деле чувствовала себя перед ними
ощипанным цыпленком.
Хорошо им – я одна, уставились в одну точку и сверлят
пронизывающими взорами. А я и выбрать-то никого не могу, чтобы
остановить взгляд, – решит, запала на него!
Вот и скользила по всем, надеясь высмотреть хоть на одном лице
сочувствие и понимание. Но нет. Только холодный, расчетливый
интерес. Как у игроков в покер, оценивающих комбинацию своей «руки»
с картами на флопе.
Так мы стояли друг напротив друга – то есть, я напротив них.
Играли в гляделки-молчанки. Наконец один из старейшин-атлетов
нарушил безмолвие, высокомерно хмыкнув:
- Смазливая! Другую ты бы не сделал своей протеже, Гедерон!
Бодренькое начало! Официальное представление, говорили они…
Совет старейшин, говорили они. А меня обозвали смазливой, как в
парке на лавочке пацаны с семками из ближайшей каблухи. И как
реагировать? Ответить на оскорбление, гордо промолчать, с
достоинством поблагодарить за комплимент?
И вообще – к кому он обратился? Я еле вспомнила, что это дед
Сидора представлялся мне – Гедерон Энларден. Он ответил, пока я
растерянно соображала, как мне поступить:
- Если я хочу разобраться, прежде чем принять необратимое
решение, это не значит, что я выбрал протеже, Регетор.
Я едва не застонала. Гедерон-Регетор. Найди пять
зубодробительных отличий. Надо было взять блокнот и записывать
имена старейшин. Запомнить их нереально.
Регетор выглядел моложе моего знакомца. Хоть и постарше его
внука. Если Сидору можно было дать лет двадцать пять, его деду –
сорок пять от силы, то Регетору эдак тридцать пять. Он носил
роскошную темно-русую гриву ниже лопаток. И сверкал зелеными
глазами, не сводя их с меня. Еще один голливудский красавчик.