Заимка оказалась заброшенной, и давно. Ошибиться практически
невозможно. Человеческое жилище без человека быстро ветшает,
приобретая характерный вид — там отвалилось, там отстало, там
покосилось… Так случилось и здесь.
Шифер сплошь порос мхом и зиял щелями, конёк прогнулся под
собственной тяжестью, навес над верандой завалился набок и держался
на честном слове. Всё, что было покрашено — вспучилось безобразными
струпьями, всё, что покрашено не было — почернело и покрылось
плесневелыми пятнами.
Баня, хоть тоже с чёрными стенами, выглядела гораздо лучше —
крыша целая и не перекошена дверь. Правда, поленница развалилась,
превратившись в груду берёзовых чурок, но зато в колоде торчал
большущий топор. Первая хорошая весть за сегодня.
Эдик кинулся к инструменту. Схватил…
— Да твою же мать, что ж такое-то!
В руке осталось лишь рассохшееся топорище.
На глаза попалось полупустое ведро, не прохудившееся каким-то
чудом. Эдик, недолго думая, насадил топор обратно и бросил его в
маслянистую ржавую воду. Чтоб размокал. Час-другой и можно
пользоваться. Оружие, конечно, такое себе, и против той же
медведицы не поможет, но для самоуспокоения очень даже пойдёт — без
магии и своих секир Эдик чувствовал себя голым.
Сумерки быстро сгущались, времени, чтоб осмотреться, оставалось
немного. Сегодня он всё равно никуда не пойдёт, а ночевать где-то
нужно. И лучше спать в четырёх стенах, за закрытой дверью, чем на
открытом воздухе. Естественно, если нет желания проснуться в животе
у медведя.
«Да, пожрать бы не помешало».
Мысль о еде едва народилась, а желудок уже откликнулся голодным
урчанием, подталкивая хозяина к активным поискам. Эдик не имел
ничего против и толкнул дверь в дом. Продукты же там, очевидно.
Внутри стоял густой запах сырости, прелости и помёта мышей.
Выцветшие обои отошли от стен, повиснув унылыми лоскутами,
штукатурка местами осыпалась, обнажив ромбики дранки. На
проржавевших панцирных койках бугрились скатки полосатых матрасов,
пестревшие подозрительными пятнами. Стенки немногочисленных шкафов
разбухли от влаги. В углах пышно махрилась белая плесень.
Не самое лучшее место для ночлега, но с выбором-то — не
особо.
Эдик поморщился, распахнул форточку, чтобы проветрить, и
принялся шарить по полкам. Искал недолго, вскоре стал обладателем
початой, пачки соли, слипшейся в камень, пакета с забытой ржаной
горбушкой и банки с килькой в томатном соусе.