Кроме них был тут я, собственно говоря, молчаливый дуэльный
судья, а также Семен Малиновский, которого, видимо, таскали везде,
как хорошего гостя из Питера. Насколько я мог понять, он тоже
интересовался дуэлями и дружил с высокопоставленными людьми из
Северной столицы, которые присматривались к такому занятому
бизнесу, как ставки на дуэли.
Я задумчиво смотрел на покрытое приятной зеленой травкой
дуэльное поле. Еще не тронутое, оно радовало глаз.
Кто мог бросить записку, я не знал. Вообще, мог кто угодно.
Например, сам Олег Петрин, может маг крови Бояринов, может даже
Сикорский. Только зачем им было это все, я решительно не понимал.
Ясно одно: ситуация запуталась крепким узлом. И, кажется, мне
придется его распутывать. Договор с Пушкиным и прокураторами был
однозначен: смерть мага крови в обмен на государственную награду в
виде титула.
– А произойдет-то, – Сикорский, развалившийся на деревянном
стуле, подхватил слова серьезной дамы, – что фестиваль встанет.
Жеребьевка чашей – традиция, которой все доверяют. Иной способ
дворяне не примут. Особенно те, кто ставит на дуэлянтов большие
деньги. Потому что считают жеребьевку чашей справедливой. А чашей
не воспользоваться, пока все, дуэли, что она организовала, не
пройдут в установленном порядке.
– Верно, – нордическая дама сдержанно кивнула и гордо задрала
острый подбородок, – поэтому фестиваль под угрозой. А решить
проблему можно лишь одним способом.
– Провести эту дуэль к назначенному сроку, – не отводя глаз от
зеленого дуэльного поля, лениво сказал я.
– Правильно, господин Орловский, – она кивнула снова и
улыбнулась.
– Но Олег пропал, – Сикорский посмотрел на меня строго и мы
встретились взглядами, – куда? Я не знаю. С организацией поисков на
таком масштабном мероприятии настоящая беда.
Я был уверен, что остальные не знают об операции прокуратора
Олега Петрина, иначе Сикорский свободно говорил об этом. Ведь,
выходит, операция по поимке мага крови под угрозой. Знал ли он о
ней? Скорее всего. Но молчал.
– Я посмотрю, что можно сделать, – серьезно сказал.
Все четверо глав посмотрели на меня Трое – удивленно, Сикорский
– безэмоционально. Мне показалось, что в глазах Малиновского
промелькнуло что-то, что можно было бы назвать надеждой.
– А что? – пожал я плечами, – все же я вовлечен в эту неприятную
ситуацию. И без меня она и так не разрешиться. А сидеть сложа руки,
когда передо мной возникают проблемы, я не привык. Так что с
радостью помогу.