Чтобы не смущать охранника, мы с Крисси выполнили его
просьбу-требование-пожелание и занялись изучением рапторианского
квартала.
Сложно описать настолько чужеродную архитектуру, ведь многое из
увиденного мне даже сравнить не с чем. Флаер, на котором мы
прилетели и где стояли, ожидая Беверли, помогал нам не замочить
ноги в исходящем испарениями болоте — в нем частично утопал весь
рапторианский квартал. Постройки напоминали кувшинки чудовищных
размеров, наложенные друг на друга, их окружали грибообразные
строения, корни которых врезались в соседние здания. Несмотря на
такие причудливые формы, было понятно, что все строения
рукотворные, ведь в их ансамбле наблюдалась симметрия и
чувствовался замысел неведомого инопланетного архитектора.
Дом, в котором жил и работал мастер преумножения Туканг Джуалан,
выделялся как размерами, так и декорациями. У меня чуть не
отвалилась челюсть, когда я понял, что стекляшки, которыми украшен
дом-диск ростовщика, не что иное, как настоящие сапфиры, изумруды и
бриллианты.
Минут через десять вышла Беверли, причем веселая и довольная.
Какой бы она ни была прекрасной актрисой, вряд ли можно так
разыграть облегчение и радость. Ее глаза сияли, даже едва заметные
морщинки разгладились.
Я вопрошающе кивнул, и она улыбнулась еще шире:
— Все нормально, Картер, все хорошо!
Беверли рассказала, что Туканг Джуалан принял от нее шесть монет
в счет основного долга и пообещал некоторое время ее не беспокоить,
дав возможность собрать оставшуюся сумму.
И только после этого с чувством выполненного долга мы полетели
праздновать. Нам с Крисси хотелось отметить победу в ирландском
пабе «Золото лепрекона», но Беверли нас переубедила.
— Лучше в «Буйную флягу», это универсальная таверна, созданная
землянином, — предложила она. — Если вам там не понравится,
угощение за мой счет.
— Ты и так нас должна угостить, — возразила Крисси. — Но я
согласна.
Я особо не спорил, потому что к тому моменту был готов съесть
что угодно и где угодно. Окончательным доводом в пользу «Буйной
фляги» стало то, что владелец этого заведения половину всех доходов
отчислял в помощь землянам, попавшим в трудную ситуацию на
станции.
Меньше чем через четверть часа мы влетели в человеческий квартал
и вскоре приземлились у дверей «Буйной фляги». Таверна была
двухэтажной и причудливым образом сочетала дух средневековой земной
харчевни и космическую технологичность.