Охрану отправил к Меньшикову со списком, а сам вошел в здание
аукциона. До начала торгов оставалось менее получаса, поэтому самое
время посмотреть на местный контингент и занять удобное
местечко.
Среди знакомых лиц увидел здесь Малову. Вот уж не думал, что
Настя увлекается такими вещами. Или она подыскивает здесь себе
богатого жениха?
— Дамы и господа! — только нашел свободное место, аукционист
вышел к присутствующим. — Начнем с необычного лота — семейная
реликвия рода Маловых, которая долгое время была в качестве залога
у господина Фёдорова. Теперь Юрий Михайлович решил расстаться с
этой вещью за хорошую сумму. Начальная стоимость — сто тысяч, но я
думаю, что мы сможем выручить куда больше, верно? Итак, минимальный
шаг в десять тысяч. Ваши ставки, дамы и господа!
— Сто десять! — донесся вялый голос с задних рядов.
— Сто двадцать! — а вот этот голос был взволнованный и уже
принадлежал Маловой. Зря она так показывает свой интерес, теперь с
нее точно не слезут и если уступят, то выжмут все соки. Аукцион —
вещь такая, где нужно уметь чувствовать, контролировать свои эмоции
и уметь управлять чужими.
— Сто сорок! — послышалось откуда-то слева.
— Сто пятьдесят! — тут же подняла ставку девушка.
Я пока не торопился вмешиваться и наблюдал за происходящим, пока
цена не выросла до двухсот тысяч. Здесь Настя уже сдалась и молча
наблюдала как за ценности ее семьи боролись другие участники.
— Двести двадцать! — в человеке, который отчаянно боролся за
драгоценность, я узнал Николая Троицкого, одного из соучредителей
«Аркана», а теперь уже бывшего партнера моего отца. И зачем ему эта
штука? Вот честно, люди сами придают ценность некоторым вещам. Нет,
я еще понимаю, если это память о близком человеке, но какая-нибудь
картина, нарисованная одной рукой за пару минут — за что здесь
отдавать миллионы? Просто за то, что брызги случайным образом легли
на полотно так, а не иначе?
— Двести двадцать тысяч раз! Двести двадцать тысяч два...
— Двести пятьдесят! — поднял руку и сделал свою ставку, поймав
на себе сразу несколько любопытных взглядов.
— Триста тысяч! — отозвался с другого конца зала Троицкий. Нет,
ты серьезно думаешь, что сможешь меня перебить? Дружище, у меня на
руках десять миллионов. И пусть они мне нужны для борьбы с Бездной,
ради того, чтобы утереть тебе нос, я пойду на небольшой разумный
компромисс.