Возникал закономерный вопрос: зачем этим ребяткам из «Наследия
Предков» понадобился этот безобидный старичок-ученый? Неужели
только из-за его теории «заимствованного времени»? А ведь он, этот
профессор, очень похож на меня самого, неожиданно понял я. Мы с
Трефиловым, словно близнецы-братья – оба в годах, оба «повернутые»
на своих «безумных», с точки зрения простых обывателей, идеях, оба
не представляем себе существования без научных изысканий и оба
положили жизни на алтарь реализации собственных идей! А еще – ни
семьи, ни детей, ни даже какой-нибудь завалящей родни. Да я как
будто в свое духовное отражение смотрюсь!
Может быть, в этом и заключается секрет моего переселения в тело
бедного Бажена Вячеславовича? Что же случилось с ним? Этот вопрос
меня волновал не меньше того, что же случилось со мной? Может быть,
мне удастся найти ответы в его памяти? И я вновь нырнул в этот
бездонный омут чужой жизни, погружаясь в него все глубже и глубже,
пытаясь разобраться в причинах происходящего со мной кошмара.
Пленение меня фрицами должно было иметь под собой какую-то весомую
причину. Та теория «заимствованного времени», чем она так
заинтересовала нацистов? С этим мне нужно было срочно разобраться,
пока имелась такая возможность…
Лето. 1940 г.
СССР
Москва
Большая аудитория института биологии практически пуста: за
партами амфитеатра лишь трое студентов: Вениамин Попов - плотный
паренек с веснушчатой румяной физиономией, Олеся Сапрыкина –
угловатая худышка с «мышиными хвостиками» вместо косичек и Федор
Балашов – обычный среднестатистический студент, ничем не
выделяющейся из толпы себе подобных. Стоящий за кафедрой профессор
биологии Бажен Вячеславович Трефилов (я уже знал после первого
«погружения» в его память, как он выглядит - невысокий сухопарый
пожилой интеллигент в очках с круглыми линзами и с большими
залысинами на голове – он, действительно, чем-то неуловимо походил
на меня) отложил в сторону ворох каких-то бумаг.
- Ну, что, товарищи, вы мои, дорогие, - торжественно произнес
профессор, - позвольте выразить вам мою искреннюю благодарность, за
то, что согласились участвовать в моих научных экспериментах...
Сидевший ближе всех к профессору Попов, поднял руку:
- А когда обещанные талоны на доппитание для столовки
дадите?
- Конечно-конечно, я же обещал! - Трефилов суетливо подвинул к
себе бумаги, отодвинутые в сторону секунду назад. Взял в руки
несколько листочков: