—
Дамы и господа! — раздался весёлый голос под потолком. — По
биологическим причинам поезд дальше не идет! — На последнем слове
динамик захлюпал: кровь просочилась через решетку и закапала на
линолеум.
—
Твою мать! — Я отпрянула, в ужасе оглядываясь. Выхватила из кармана
телефон, собираясь звонить в службу спасения, но пальцы дрожали, и
я дважды нажала не туда. Стоило только попасть в правильную цифру,
как джентльмен в твидовом костюме, неожиданно очутившийся у меня за
спиной, ловко отобрал трубку и заметил:
—
Ябедничать нехорошо.
И,
оттолкнув меня, выбросил телефон в открытую форточку. Экранчик
блеснул в неровном свете ламп и утонул в чернильной
темноте.
Дверь в кабину машиниста скрипнула и
приоткрылась, и из нее вышел… расклейщик! За спиной белобрысого я
увидела разбитое вдребезги лобовое стекло, а в кресле машиниста
раскисла жуткая, лишь слегка напоминающая человека
масса.
Насвистывая какой-то веселый мотив,
расклейщик перекинул алого цвета валик через плечо и вразвалочку
направился в мою сторону. Я судорожно вцепилась в твидового
джентльмена и едва не повисла у него на рукаве. Теперь он казался
мне самым вменяемым, несмотря даже на выброшенный
телефон.
—
Пожалуйста, объясните, что происходит? — Кажется, я вот-вот зареву!
— Почему мы остановились? Что здесь творится?
—
Тихо! — шикнул на меня джентльмен, доставая из кармана что-то
блестящее, в чём я с ужасом опознала наручники. — Терпеть не могу
подростков, а уж как я ненавижу особенных подростков!
—
О чем вы? — Я кинулась прочь, заколотила в пассажирские двери. —
Откройте, слышите? Выпустите меня!
— Ишь, раскричалась, — проворчала
бабка, сидевшая в двух шагах. — Слезы в голос пустила, помощи ждет.
Вот у нас помет никогда не показывает эмоций на глазах у старших,
сами решают свои проблемы и потому быстро взрослеют.
Сидящие рядом с ней пассажиры
разразились согласными кивками и поддакиванием. Апатию, царившую в
вагоне прежде, как рукой сняло: на меня нацелились указательные
пальцы, посыпались бранные слова, глаза пассажиров загорелись
ненавистью.
— Молчать! — Джентльмен в твидовом
костюме взмахнул тростью и ударил по руке старухи. Кость хрустнула,
бабка взвизгнула, и все мигом присмирели.
—
У вас нет полномочий разглагольствовать, — произнес расклейщик
жестко, — вас позвали для массовки. Может, мне и вас
покрасить?