Неожиданное приглашение отшельников на праздник в честь
Ренарда застало врасплох всех.
Столичные недоумевали, зачем понадобилось молодому королю дружелюбно
протягивать руку тем, кто высокомерно отказался ему подчиниться; ренардисты же
к столь странному поступку Филиппа оказались и вовсе не готовы.
С затаенным страхом и недоверием выслушали они посыльных, а
потом попрятались по своим домам и вполголоса обсуждали, что же им теперь делать.
Отказ мог вылиться в открытое противостояние, исход которого предопределен, и,
увы, совсем не в пользу отшельников. Согласие же гордому народцу противно, да и,
что греха таить, опасно – кто же знает, с чего бы Филиппу, на дух отца не
переносящему, вдруг такое празднество затевать и отрекшимся людям столько
внимания уделять!
В баронском семействе к вниманию со стороны Филиппа
отнеслись с особым недоумением: посыльные лично навестили барона и вежливо
пригласили его дочерей, давая недвусмысленно понять, что их присутствие во
Дворце крайне желательно, а отказ будет расценен не иначе, как личное
оскорбление Его Величества. Барон опешил, не нашелся, что ответить незваным
гостям – те пожелание короля передали, откланялись да и удалились, а он еще
долго стоял на террасе, и все казалось ему, что недопонял он что-то, ослышался.
Какое дело Филиппу до его девочек? Когда дочери любимые успели так гаденыша
этого заинтересовать? Или упустил он что-то? Недосмотрел?
Мимо проходящие поселенцы с любопытством поглядывали на
соседа – слухи об оказанной баронским дочерям чести в момент разлетелись среди
ренардистов.
- Ну? И
что вы молчите? – помрачневший барон собрал дочерей за столом, требуя
объяснений.
Девушки молчали и только плечами пожимали: мол, знать не
знаем, ведать не ведаем! Особенно хорошо удавалось изображать святую невинность
Эмме – она действительно пока еще не понимала, откуда сам король прознал об их
существовании, а потому уж очень достоверно уверяла отца, что они с Кристиной
самые примерные, самые послушные дочери на свете!
А вот Кристина после недолгих раздумий очень быстро
сопоставила странное приглашение с недавним их приключением, и – спасибо Эмме,
перетянувшей все внимание отца на себя! – заметно побледнела, вспоминая
светловолосого всадника на белоснежном коне. Она была на коронации Филиппа и,
хоть и издали, но видела юношу с удивительно светлыми для Королевского
Семейства волосами. Мысль о том, что встретить на реке они могли не абы кого, а
самого Филиппа, заставила землю заметно покачнуться, и ей-Богу, если б не
сидела Кристина сейчас на стуле – непременно б рухнула под тяжестью открытия.