Несколько недель назад
- Кристина, догоню!
Заливаясь звонким смехом, бежала по золотистому полю
молоденькая девчонка, уворачиваясь от загребущих лап своего друга. Нежно-голубое
тонкое платьице мешало убегать – пришлось задрать юбку и оголить стройные ножки
на радость пареньку.
- Догоню! – прокричал юноша и попытался перехватить
девчонку, но та юрко увернулась в сторону и, смеясь, побежала дальше.
А день чудесный,
солнечный… Бежать бы так вечно навстречу ветру, заигрывающему, словно ласковый
любовник, с прядками растрепанных волос и легкой непослушной юбкой…
За четыре последних года этот укромный уголок Риантии стал
почти родным Кристине.
Ей было четырнадцать, когда, не выдержав хаоса,
воцарившегося с приходом Филиппа, отец ее, в те времена входивший в число отнюдь
не бедствующих баронов, взял двух своих дочерей и вместе с другими несогласными
мириться с новыми устоями отправился сюда, на окраину, подальше от нового
короля ждать наступления лучших времен. Новых поселенцев встретили тепло – все
веселее ждать ветра перемен, да и надежнее, увереннее почувствовали себя
отшельники, глядя, как численность сторонников Ренарда с каждым месяцем все
растет и растет. Они так и называли себя: ренардисты. И очень надеялись, что теперь-то
Филипп сто раз подумает, прежде чем совать свой нос в их убежище и в
принудительном порядке заставлять подчиняться.
Филиппа они ох как недолюбливали… Настолько недолюбливали,
что готовы были преклониться перед призрачным бастардом, которого никто и
никогда не видел, но который вроде как должен через десять лет после смерти их
Ренарда вступить на престол. Бастарда они, казалось, уже любили (ибо шансов
оказаться хлеще их нового короля у этого незаконнорожденного попросту нет), а
Филиппа нет. А за что его, собственно, любить?
Еще пять лет назад эти люди даже предположить не могли,
какое «чудо» увенчается короной после смерти Ренарда. Едва ли не осуждали
самого Ренарда, посмевшего завещать корону тайному отпрыску, и едва ли не
жалели законного, как им казалось, его сына.
Первое время после смерти Ренарда ничего не менялось.
Филипп осторожничал, присматривался к своему народу – а народ присматривался к
нему. Все ждали, что он станет продолжением отца: так же будет заботиться о
них, внимать их горестям и делить с ними радости. Вот только вскоре, если и
можно было чего добиться от Королевского Семейства, так только от Эмелин – она
ушла в тень после смерти мужа, но, как и прежде, старалась откликнуться на
просьбы нуждающихся. Филипп же, недолго думая, от народа отстранился – некогда
ему этими глупостями заниматься! Посадил министров, спихнул все заботы на них.
А тем-то что? Не до людей им, надо же дорожку прокладывать к сердцу нового
короля, а у того разговор короткий: кто хоть слово против скажет – того с глаз
долой! Вот и началась чехарда за право греться в лучах нового солнца по имени
Филипп.