Крытая повозка мчалась по столице Риантии, скрывая за
темными шторками графа де Леронда.
Вот уже почти неделя, как он здесь – приехал в разгар
праздника в честь отца, посчитав, что ни Филиппу, ни жаждущим разгуляться
стражникам будет не до него. Он не просчитался. Просочиться через кордон
удалось тихо и незаметно, не вызвав ни малейшего подозрения – Этьена не ждали,
а неприметного графа из далекой провинции и вовсе не посчитали достойным своего
внимания.
Вот уже почти неделю объезжает он, скрываясь в полумраке
полуразваленной повозки, владения своего отца и узнать не может: пять лет назад
он бежал из другой столицы – красивой, чистой, приветливой. Сейчас же перед ним
распахнула пьяные объятия падшая, растрепанная, увядшая старуха, неизменно выглядывающая
из лиц обрюзгших, пузатых аристократов с поволокой в глазах и ярких, вызывающе
раскрытых тел куртизанок, с интересом, оценивающе поглядывающих на залетного
гостя в черном костюме со скромной отделкой серебряной нитью. Они смотрели на
него и оценивали. Некоторые, особенно шустрые, спешили предложить себя и
проверить свои догадки о толщине его кошелька, не зная, что кошелек его уже
успели благополучно спереть два дня назад, стоило ему только замешкаться в
толпе (благо, ожидавший чего-то подобного, он никогда не носил все деньги с
собой, предусмотрительно упрятав сбережения по углам своей комнатушки в
небольшой неприметной гостинице); получая отказ, тут же вешались на других,
более сговорчивых господ, позабывших о чести, достоинстве и собственной
безопасности. Этьен с тоской смотрел на них и пытался угадать, что же случилось
здесь за эти пять лет его отсутствия, как возможно все то, что видит он сквозь
мутное окошко повозки.
Не такой он ожидал увидеть Риантию. Не такой он ожидал
увидеть некогда цветущую столицу.
На небольшой площади возле таверны повозка остановилась. Не
успел Этьен коснуться сапогами брусчатки, как возле него уже порхала очередная
бабочка с копной роскошных огненных волос, разметавшихся по обнаженным плечам.
- Красавчик не желает отдохнуть в компании приятной дамы?
Нахальный прокуренный голос, открытый, чуть смеющийся
взгляд, не боящийся отказа, приводили в бешенство, но он держался – смерил
девицу неодобрительным взглядом и только процедил сквозь зубы: