– Подождут твои мемуары, Глеб. Ты мне
скажи, от чего она умерла? – стоявший напротив врача Дмитрий
Самарин покачал головой.
– Понятия не имею, Митя, – широко
улыбнулся Шталь.
Мужчины внимательно посмотрели друг
на друга. Мёртвая девушка, лежащая на столе между ними, безмятежно
глядела в потолок.
– И это говорит мне друг и лучший
полицейский врач Москвы, – сыщик иронически прищурился. – Ладно,
хватит шуток. Давай по порядку.
– Как скажешь. Итак: девушка, от
семнадцати до двадцати лет, рост метр шестьдесят два, телосложение
худощавое, цвет волос – русый, цвет глаз – карий. Особых примет
вроде родимых пятен или шрамов не имеется. Судя по внешности – не
из богатых, но и не крестьянка или прачка. В общем, тяжёлым
физическим трудом не занималась. Но есть нюанс… Точнее, два.
– Какие?
– На глаза посмотри внимательно.
– Тёмные. Блестящие. Погоди…
– Ага. А должны быть тусклые и сухие.
Она же не пять минут назад умерла.
– Что за фокус?
– Краска. Масляная. Нарисовано поверх
роговицы. Весьма правдиво, кстати.
– Бред какой.
– Вот именно. Зачем это сделано, ума
не приложу. Никогда такого не видел.
– А второй нюанс? Тоже странный?
– Второй проще. Вот, гляди, – доктор
отвернул простыню и взял труп за руку, повернув ладонью вверх. –
Видишь мозоли на пальцах? Такие характерны для швей, причём тех,
что шьют руками.
– Это ж сколько надо шить, чтобы
такие заработать? – Дмитрий наклонился, чтобы изучить мозоли.
– Много, Митя. Мы-то с тобой
фабричное носим, а в дорогих ателье по-прежнему ценят ручной труд,
тонкую работу. Кстати, бельё своё эта Снегурочка, вероятно, тоже
сама шила, но про одежду потом. Меня больше заинтриговала причина
смерти и её обстоятельства.
– А с ними что?
– А тут начинаются загадки, – доктор
откинул простыню полностью. – Смотри сам. Ни ушибов, ни порезов, ни
следов удушения. Один крохотный след еле нашёл, вот, на шее. То ли
укол, то ли укус. Есть пара синяков, но все старые, к делу не
относятся. Невинность, замечу, не нарушена, признаков полового
насилия нет. На вскрытии тоже чисто – молодой, крепкий организм.
Ну, коронарные артерии слегка сужены – сердечко, видимо,
трепыхалось перед смертью, но, опять же, не до приступа.
– Может, замёрзла насмерть?
– Думал об этом, но клиническая
картина совсем не та.
– Болезни? Тиф? Испанка? Туберкулёз?
Что-нибудь хроническое?