Женщина вдруг шагнула
ко мне. Взяла за руку, посмотрела... так...
— Он правда не умрет?
И столько надежды было в ее глазах,
столько веры! Она и в храме, наверное, на Бога так не смотрела.
— Как зовут малыша?
— Диан. Моего мальчика зовут
Диан.
Я медленно опустила ресницы.
— Клянусь — он будет жить. Своими
будущими детьми клянусь! Чтоб мне ни одного не родить.
Да иди ж ты, дура! У своего
ребенка время отнимаешь!
Я едва дождалась, пока за ними
закроется дверь.
Положила Диана на
кровать, отметив серую застиранную простыню и дырки на ней, и
коснулась ладонями исхудавшего личика.
— Прости, малыш.
Ладони накрыли виски Диана. Сила
гремела и перекатывалась внутри, словно безумный водопад на реке, и
я покорно отпустила ее на волю. Это было вовсе не так, как с
маркизом. Нет.Там требовалось встряхнуть все тело, теряющее желание
жить. Здесь же...
Легче, намного легче.
Дети вообще больше тянутся к жизни.
Они знают, что смерти нет, и это замечательно. Диан не кричал, не
стонал и не дергался. Он просто вжался головой в мою ладонь так,
что я на миг даже испугалась: показалось, что пальцы, прорвав кожу,
впиваются в самую кость.
Но — нет.
И я знала, что сейчас творится внутри
малыша. Почти видела, как золотистые искорки бегут по его жилам,
как с кровью проникают в самые отдаленные уголки тела, выжигая
нечто вроде гадких черных точек. Убивая самую суть заразы. Но это
еще не все. Надо убрать последствия. Иначе малышу придется плохо,
очень плохо...
Я направила силу туда, где она была
нужнее всего. У Диана будут явные проблемы со
зрением, когда он выздоровеет. А мы вот так, осторожненько, уберем
лишнее количество жидкости. Ее сейчас не хватает в теле, а она тут
скопилась. Иди отсюда, милая, рассасывайся. И вот тут беда. Нет,
судорог у ребенка тоже не останется. Делать — так до конца...
Мне повезло.
Маг жизни за работой не заметит, даже
если на него скала упадет. Я бы тоже не заметила ни зрителей, ни
чего-то другого. Но... именно — повезло. Последствий было на
удивление мало. Видимо, ребенок просто начал умирать, и болезнь не
успела сожрать все, что возможно. Или я пришла вовремя?
Не знаю, ничего не знаю. Сейчас я
просто живое приложение к своей силе, которая свободно льется из
меня. И понимает, что все уже в порядке, все хорошо.
Я убрала руки с детских
висков и машинально отметила, что в этот раз лечение далось легче.
Хотя чего удивительного? Взрослые люди менее податливы, да и сил на
них требуется больше. Я могу взять на руки малыша, но поднять того
же маркиза?