Ну а побочным эффектом оказалось, что уж совсем необычно, боль,
заглушить которую можно было только усердными тренировками.
Тренировками тела, а не магии.
Проклятие усердия – так свою беду прозвал Виктор ван Бельвиос,
или же тот, кто занял его тело. И сейчас он из последних сил
перебирал ногами, сбивчиво дыша, обливаясь потом и дрожа от боли в
мышцах под хмурым взглядом рыцаря, назначенного ответственным за
ударившегося головой, – буквально, – третьего отпрыска древнейшего
и благороднейшего рода магов. Для окружающих произошедшее казалось
чем-то на грани с абсурдом, ведь известный завсегдатай библиотеки,
домосед и подающий надежды маг, едва очнувшись после случая на
охоте, практически сразу бросился на полигон, начав заниматься
действом, магам в принципе несвойственным: тренировками. Не теми,
что нужны для поддержания тела аристократа в тонусе, которые Виктор
с детства игнорировал под всевозможными предлогами, а самым
настоящим самоистязанием. Благо, хотя бы наставника на первых порах
удалось отыскать сразу, ведь повреди Виктор себе что-то, и во время
лечения он просто сошёл бы с ума от боли, источник которой принимал
лишь одну отмазку: смерть.
– Восстановлю потоки маны… Изучу некромантию… – Виктор, закончив
круг, упал в песок, приняв положение лёжа: руки как раз начинало
жечь подступающей болью, сигнализируя о необходимости их нагрузить.
– Призову тебя, сука… И… Сделаю что-то нехорошее…
Среди практиков духовных искусств, делающих ставку на
перерождение в чужих телах, считалось дурным тоном вредить любимым
родственникам реципиента и наоборот, но сейчас парня, – теперь уже
парня, – это нисколько не заботило. Ведь его свободу буквально
сковали проклятьем, вынуждая минимум десять часов в сутки проводить
за противными его естеству тренировками! И ладно бы к ним можно
было привыкнуть, но ведь проклятье адаптировалось, повышая планку и
не позволяя Виктору расслабиться. Уже почти целый год он мучался,
тратя всё свободное время на поиски решения проблемы. Вот только
выхода не было, а обращаться к родичам было чревато. Уж почерк
своей дражайшей родственницы они в проклятье точно заметят, и
зададутся соответствующим вопросом – с чего бы любящей своё дитя
женщине его проклинать?
Тут-то реинкарнатору и придёт крышка, которой ему вдарят по
кумполу, признав одержимым демоном или ещё чего похуже. Так что
приходилось бедолаге пахать, как никогда раньше, уподобляясь в этом
самым упорным воякам, силу которых обеспечивали не ум, смекалка и
знания, а пролитые пот и кровь. Виктор искренне считал такой подход
варварским и недостойным его гения, но судьба словно специально
решила ткнуть практика лицом в грязное свиное гузно.