Вот только мгновением позже парень понял, что равновесие от
таких выкрутасов сделало ручкой, а падение с ногами, приклеенными
ко вкопанному в землю пеньку чревато как минимум вывихами, если не
переломами. Эта мысль пронеслась в голове проклятого за секунду до
того, как он прервал «технику» и, оттолкнувшись, прыгнул в сторону,
после чего лишившаяся подпитки древесина пошла вразнос и по
известной традиции сдетонировала, обдав всё вокруг ворохом мокрой
трухи. Вдобавок та мана, что оказалась в воздухе, обрушилась на
песчаную почву солидным ворохом капель, образовав приличных
размеров лужу.
– По крайней мере, сдохнуть от жажды мне не суждено. – Во всём
нужно было искать плюсы, и Виктор, прикидывая, что в его
эксперименте пошло по плану, а что – не совсем, решил цепляться
даже за такие мелочи. Ведь со стороны хоть и могло показаться, что
«техника» работает, на деле успехом тут и не пахло. Чудовищные
затраты маны, адская боль в ногах из-за чрезмерной прокачки этой
самой маны через плоть и мышцы, побочные эффекты в виде трухлявого
взрыва с лужей…
И всё это на фоне того, что данное приклеивание совсем не факт,
что делало Виктора единым целым с пеньком и некоторой частью почвы
под ним.
Сплюнув, парень на негнущихся конечностях поковылял в сторону
поместья, рассчитывая привести себя в порядок и немного отдохнуть
перед выходом в свет. Да, прогулка по праздничному городу
предъявляла куда меньшие требования, чем приём с полусотней
аристократов на нём, но Виктору нужно было оставить нужное
впечатление у простолюдинов, да и перед сестрёнкой ему позориться
не хотелось.
Придя к этому закономерному, в общем-то, выводу, проклятый
поковылял вдвое быстрее. Время традиционно поджимало, а к боли…
К боли неудавшийся талант рода Бельвиос уже привык.
Традиционными цветами фамилии Бельвиос считались чёрный, алый и
золотой. Чёрный лежал в основе и символизировал фундаментальность,
единство. Алый разумно дополнял его, символизируя порыв и силу. А
золото служило скорее украшением, символизирующим… многогранность?
Уникальность? Стремления?
Реципиент, – а, соответственно, и Виктор, – просто забыл о том,
что там означало это несчастное золото, которого в облачении
третьего сына графа было традиционно немного. Лишь пояс, часть
каёмок да декоративные бляшки и цепочки на камзоле. От
пафосно-брутальных наплечников в «гражданской» одежде проклятый
отказался ещё год назад, едва их увидев, а с необходимостью
напяливать это уродство для важных встреч не смирился до сих пор.
Тем не менее, необходимость эта оставалась, ибо основатель рода,
тот самый химеролог, был человеком экстравагантным, и костюмы носил
соответствующие. Его дети, внуки, правнуки и так далее эту традицию
переняли и считали её одним из важнейших элементов, «описывающих»
род Бельвиос, а до права переписывать традиции Виктор ещё не
дорос.