— Вы правы, видимо где-то ошибка, уж слишком большие расхождения.
— Я же говорила, — женщина без всякого желания вернулась к работе, а я поторопилась скорей выполнить свою и предоставить Максиму Викторовичу бумаги.
В те редкие моменты, когда не приносила тридцать три несчастья себе и окружающим, я была тихой словно мышка. Даже ходила практически беззвучно, поскольку не носила туфель на каблуке. Поэтому мое появление на рабочем месте осталось незамеченным и голоса в кабинете директора не стихли, хотя это было обычной практикой, когда поблизости появлялись рядовые сотрудники.
Оживленный спор между Орловым и Романовым все еще продолжался. Знаю, что подслушивать неприлично, но когда так кричат, трудно оставаться тактичной и притворяться глухой.
— Это крах! — узнала голос босса.
— Без паники, — ни к месту расслабленно и лениво отозвался Романов. — Возможно, ты преувеличиваешь и всё обойдется.
— Это ты не понимаешь всей серьезности ситуации! — яростно прогремел Орлов. – Это бизнес, тут нельзя полагаться на «обойдется». На твоем месте я бы не был так беспечен, Дэн. Если дело прогорит, то своих цыпочек, как ты выражаешься, ты будешь клеить на улицу, где, возможно, окажешься в ближайшем будущем.
Похоже, свободный доступ к «цыпочкам» по-настоящему напугал Романова и послышался его взволнованный тон:
— Неужели всё так плохо?
Орлов ответил не сразу, отчего эффект от произнесенных слов стал еще более ошеломляющим:
— Хуже, чем плохо.
Похоже, кто-то серьезно облажался. Признаться, я нисколько не удивлена, что Романов не справляется со своими должностными обязанностями. Когда он вообще успевает работать, если приходит к полудню, а уходит еще до конца рабочего дня? Это не могло вечно сходить ему с рук, и даже дружба с начальством не спасет. Видимо Орлову надоело терпеть убытки из-за нерадивого друга. Наверное, отсюда и расхождение в финансовом отчете, над которым бьется Ольга Николаевна. Кажется, скоро мне придется готовить приказ на увольнение.
В офисе повисла тишина, и я решила воспользоваться возможностью и объявить о своем возвращении: потопала и загремела письменными принадлежностями. Выждала еще немного и только потом постучала в дверь.
— Войдите, — вяло отозвался Максим Викторович.
Представшая передо мной картина выглядела весьма удручающей: вечно веселящийся Денис Юрьевич, склонив голову, безмолвно разглядывал ковер у себя под ногами; Максим Викторович, скинув пиджак, откинулся на спинку кресла и нервно стучал пальцами по столу.