Аксель смотрел на этот чудовищный пейзаж. Ему еще никогда не
доводилось видеть нечто подобное. Но имя этому месту, словно по
наитию, возникло в глубине его разума.
«Погибель…», подумал он.
Крики лиц в болоте сливались в одну общую симфонию отчаяния. Они
ненавидели все живое. Эти люди не хотели умирать, но смерть
настигла их. Оттого ярость в них никогда не угаснет. И не важно,
сколько минует лет.
Это пространство очень отличалось от предыдущих. Не было ни
образа Императора Мира, ни голоса, который бы возвестил о начале
испытания. Только тьма, изредка мигающая молниями и являющая
ужасающий пейзаж.
Юноша чувствовал, как в его сердце нарастает необъяснимая
тревога. Даже Магма вжалась в его плечо, боясь лишний раз
шевельнуться.
Аксель вынул клинок, слегка повернув рукоять, но пламя
совершенно не давало света. Он даже не мог разглядеть своей руки, в
то время как вспышки молний отлично все освещали.
Он хотел задать вопрос в пространство, надеясь, что Император
наконец соизволит объяснить суть испытания, но открыв рот
обнаружил, что не смог вымолвить ни слова.
Его горло странно сжималось, голосовые связки не могли
воспроизвести ни звука.
Тогда он сделал шаг вперед.
Болотистые тропки встретили его протяжным хлюпаньем, а руки
моментально потянулись к нему. Он прошел еще несколько шагов в
местах, где руки до него не дотягивались. В очередную вспышку
молнии Аксель огляделся, но пейзаж никак не менялся. Тем временем
тревога в его груди буквально вопила об опасности.
Юноша тяжело сглотнул, продолжая путь. С каждым шагом он крепче
сжимал Акселератор, потому как тревога не утихала. В какой-то
момент он понял, что его обуял непонятный страх. Будто предчувствие
чего-то ужасного, но понять откуда исходит угроза не удавалось.
Словно само место было неправильным, чужим. Атмосфера здесь была
пропитана тем самым страхом.
В очередной раз раздался гром, заставивший его сморщится. Следом
пронеслась вспышка молнии и Аксель обомлел.
Перед ним стоял измученный временем старик с иссушенной кожей.
Его глаза и щеки были впалыми, а все тело покрывали старческие
пятна. Белый халат висел на худом теле, которое, казалось, вот-вот
сломается под весом этой одежды. Тонкие губы, потрескавшиеся и
такие же сухие обнажали старые пожелтевшие зубы.
Он отступил на шаг назад, но старик протянул к нему руку.