Спина не болит. Живот не ноет. Спина не болит. Живот не ноет!”
***
Лев передал из рук в руки Геллу и теперь сидел за баром и пил чай. Домой не хотелось, а полупустые бары обладали неким шармом, хорошо в них было сидеть трезвому.
За стойкой крутилась официантка, исчезли все барменши.
— О, Лида, — он обернулся к блондинистой хорошенькой барменше, которая иногда помогала тут Нине. — А где все?
— Клиенты или бармены? — Лида забралась на высокий стул рядом с ним и достала сама себе бокал.
— Бармены.
— Да девчонка тут помогает нам, Сонька, ей плохо стало, скорую вызвали.
— А-а, — Лев кивнул и отвернулся.
Странная ночь.
Народу нет, Гелла напилась, какой-то барменше плохо.
— Как дела твои? Как сын?
— Да ничего, — улыбнулась Лида и тряхнула кудрями. Она была такой славной, хорошенькой, будто героиня романтической мелодрамы. Не роковая блондинка, как Гелла. — Сын клёвый… всем желаю сыновьёв, — хихикнула она. — Егор в восторге.
— О, скорая приехала, — кивнул на двери Лев.
— Блин, пойду их к другому выходу разверну. Не скучай, — Лида потянулась за своей шубкой, висящей на гостевой вешалке, и побежала на улицу, а Лев продолжил пить свой чай.
16. Шестнадцать злобных докториц
— Так, ещё раз. Тест положительный?
— Да. Т-три, — от холода меня стало трясти, и теперь голос звучал неуверенно, с перебоями.
— Последняя менструация?
— П-пятнадцатого ав-августа…
— Да не тряситесь вы!
Легко говорить!
Я тут лежу без трусов на ледяной кушетке с аппаратом УЗИ в одном месте, как курочка на вертеле, на меня гавкают со всех сторон не делай то, не делай это, да ещё и не трясись! Медицина, мать её, во всей красе.
— Это что выходит… сегодня третье… четырнадцать дней задержки?.. Ну уже должны всё увидеть, — пробормотала себе под нос дежурная узистка и продолжила всматриваться в экран. — Кулаки под задницу.
— Что? — я стала мотать головой в панике, не понимая о чем речь.
— Что смотрим? Кулаки под задницу! Не вижу я ничего. Посмотрим трубы.
— И… — у меня был миллион вопросов, но я не знала, как и с чего начать.
— Так! Поменьше болтаем, — рявкнула узистка и закатила глаза, будто я сама должна понимать, что такое трубы и почему для этого нужны кулаки.
Меня продолжали изучать, а я уже и не знала, что делать: плакать или орать тут на всех.