— Да не трясись ты! Ноги расслабь! Я что с вами тут бороться должна?
Хотелось взвыть.
— Я ничего не вижу! — объявила узистка, и у меня что-то внутри невольно заворочалось.
Не радостно.
Стоящий рядом врач покачал головой, словно я виновата в том, что узистка ничего не видит.
— Одевайтесь, — велела врач и просто вышла из кабинета.
Ну да, я будто и правда ее разочаровала.
На секунду стало стыдно, что я такая неумеха, пришла, а ребёнка взять с собой забыла!
А голову ты не забыла?
Даже одевалась в итоге под хмурым осуждающим взглядом узистки. И ещё казалось, что по коридорам к кабинету дежурного врача иду как сквозь толпу судей, хоть в сущности никого там не было.
— Так, ну что, — акушерка сложила руки на столе, а я так и осталась топтаться, не до конца понимая, можно ли уже садиться. — Что стоим? — она обернулась на меня и вздёрнула тонко выщипанные брови.
Всё вокруг казалось таким серым, даже эта женщина, у которой и волосы, и брови, и глаза — всё отдавало сталью, ну мне так по крайней мере казалось.
Я села сбоку от её стола, причём никакого стула там не было, просто обитая дермантином или вроде того, кушетка. Рыжая и холодная.
Всё в больнице было холодным, будто специально, чтобы ещё больше усугубить и без того безрадостное настроение.
А ещё весь персонал нарочито занимался своими делами. Так, одна из женщин, что до этого крутилась в приёмной, встала с кряхтением и небрежно бросила: “Ой, я чаю пойду попью!”,
— Ага, иди, Люб Санна, — ответила врач, подтягивая к себе записи обо мне.
Это “...я пойду…”, звучало, будто я пришла в чужой дом со своими проблемами.
— Так… ну ребёнка мы не видим.
— И куда он делся?.. — осторожно спросила я.
— А я откуда могу знать? Это у вас надо спросить! У нас всё всегда на месте, это у вас всё всегда рассасывается.
Я так широко раскрыла глаза, что почувствовала, вот-вот пересохнут.
У меня. Рассосался. Ребёнок?
М-м… точно?
Вот прям рассосался?
— Матка к беременности готовится. Ребёнка нет. В трубах ничего не увидели, но мы не можем исключить внематочную… — и она задумалась, да так, будто я накосячила, а ей разгребать. Будто она мне делает не то одолжение, не то поблажку и сейчас будет смотреть, как бы мне ребёнка найти и на место вернуть.
— Что делать будем? — вопрос был явно риторический и не ко мне, потому что… а мне почём знать? Я даже не понимаю, что есть внематочная и чем оно грозит.