— Ничего вы не понимаете, сударь! —
уже как-то трагично вымолвила она, видя, что они почти у берега. —
Просто высадите меня на берегу, и ступайте куда вам угодно.
Он увидел, как в ее глазах заблестели
слезы, она явно сильно переживала. Но он не хотел ее расстраивать,
наоборот хотел успокоить ее и понравиться с той минуты, как она
села в лодку, но получилось все наоборот.
Умело спрыгнув ногами в воду, Эрнандо
протянул руки. Сашенька уже была готова и стояла у края. Осторожно
обхватив ее за талию, мужчина легко поднял ее и переставил на сухой
берег.
— Я расстроил вас, простите еще раз
за это происшествие, — сказал он покаянно, заглядывая ей в лицо.
Она же отметила, что в его глазах нет раскаяния, а только какой-то
странный блеск. — Вы скажете, как вас зовут?
— Я же сказала — нет.
— Жаль, — ответил он глухо, поджав
губы.
— Прощайте, сударь, — заявила она,
быстро отходя от него и как будто вспомнив добавила: — Благодарю
что перевезли меня на лодке. Прощайте.
Она видела, что он явно расстроился и
чувствовала, что он хотел продолжить знакомство. Но она точно этого
не желала. Мало того, что он не русский, да еще беспардонный! Всю
обратную дорогу на лодке так и жаждал ее увлечь в разговор.
Более не в силах выносить его
общество, а именно горящего взгляда, девушка, приподнимая подол
платья, торопливо поспешила к алее, едва видимой впереди.
— Если бы знал, что мне привезут
такую красавицу, то непременно написал письмо именно вам, —
услышала она его громкие слова позади.
— Оставьте меня уже в покое, сударь!
— возмущении выпалила она, поразившись своей неучтивости
Он вполне мог обидеться. А, впрочем,
ей было все равно на это. Ведь более она никогда не увидит этого
навязчивого испанца. Она почти побежала по дорожке, еще щеки
горели, а мысли были в смятении.
— Это же надо в такое вляпаться, —
шептала она себе под нос. — Главное, чтобы он не рассказал никому.
Как верно, что имени не сказала.
Приятный аромат цитрусовых и
бергамота, присущий этому испанцу до сих пор преследовал ее. Она
ощущала, как ее сердце бешено колотиться. И в ее мыслях все снова и
снова всплывали моменты ее приключения в беседке. Ей никогда не
пели серенады, и несмотря на то что песня предназначалась не ей,
все же Сашенька не могла не признать, что этот граф де Мельгар
виртуозно владел голосом. Его голос низковатый, обволакивающий и
как будто соблазняющий западал прямо в душу. Опять образ высокого
широкоплечего испанца во всем черном и широкополой шляпе предстал в
ее воображении. Его горящий темный взор, смуглое лицо, и эта
невероятно белая полоска ровных зубов, когда он улыбался.