– Незачем глядеть на меня своими большими карими глазами, – наконец проговорил он, – как обычно делает Лев, выпрашивая лакомство. Я не смягчусь.
– Верно. Никто не знает этого лучше меня, – с горечью добавила она.
– Что лишь подтверждает твою непригодность на роль моей жены. В Лондон ты со мной не поедешь, тут хозяйство вести не сможешь, оставь я тебя одну. Что же в таком случае ты предлагаешь? Что я буду иметь от этого нелепого брака, который ты хочешь со мной заключить?
– Ну… я не… я имею в виду… – Она сглотнула. Вздернула подбородок. И заставила себя сказать: – Не знаю, помнишь ли, но ты пообещал – в самом деле пообещал, – что, когда вырастешь, сделаешь все от тебя зависящее, чтобы помочь, если мне потребуется друг. А сейчас друг требуется мне как никогда…
– Я дал тебе обещание, будучи совсем мальчишкой, – обронил он, кривя губы. – Неискушенным юнцом. Я и подумать не мог, что ты потребуешь сделать тебя моей графиней!
Джорджиана глубоко и мучительно вздохнула. Вот… вот же… скотина! Неужели не понимает, чего ей стоило пробить многолетнюю стену отчуждения и написать ему, умоляя о встрече? Неужто не видит, в каком она отчаянии, раз, поправ все правила приличия, просит его жениться на ней?
– Ничего я не требую, – запротестовала она. – Просто надеялась… – Она покачала головой. Беда с ней, с этой надеждой! Она способна ненадолго приободрить, но потом ее отнимают, оставляя лишь зияющую рваную рану. – Глупо было ожидать, что ты сдержишь свое слово. Следовало догадаться, что ты изыщешь способ увильнуть.
Ноздри Эдмунда затрепетали, когда он резко втянул в себя воздух.
– Не смей обвинять меня в том, что я не сдержал обещание, Джорджи. Или что пытаюсь от чего-то увильнуть…
– Ты сам только что сказал, что не женишься на мне. Что не пошевелишь и пальцем, чтобы помочь.
Она развернулась, намереваясь уйти, но он бросился вперед и схватил ее за плечо.
– Ничего подобного я не говорил, – прорычал он. – Просто ты не предложила мне ничего, заставившего бы обдумать твое… предложение.
Сердце ее екнуло в груди. Было что-то в его обращенном на нее взгляде, что заставляло чувствовать себя… слабой. Вызывало… внутреннюю дрожь.
– Ч-что бы это могло быть?
– Наследники, – ответил он. – Единственная причина, по которой я когда-либо женюсь – на любой женщине, – заключается в исполнении долга обзавестись наследниками, которые примут на себя мои обязанности, когда меня не станет.