Проснулся утром от зуда: за ночь клопы, а может, и кто похуже, искусали ноги и живот. Яростно почесавшись везде, где мог достать скованными руками, поднялся. Тело за ночь слегка одеревенело, но холода не чувствовалось. Сделав несколько приседаний и помахав руками, почувствовал себя лучше. Гремя цепью, сходил в угол, оправился. Остальные, зевая и почесываясь, также встречали новый день заточения.
– Я, Дмитрий Иваныч, до полночи пытался цепь сломать, или руки из кандалов вынуть. Только не вышло. И кандалы не ключом заперты, а заклепаны на заклепку. Зубило нужно! – сообщил Кузя.
– Сам вижу, не фига и пытаться.
Отворилась дверь и принесли завтрак – ту же кашу и кувшин. Процесс принятия пищи уже не вызывал такого отвращения, как вчера. Быстро поев и попив, Кузя снова попытался установить контакт с тюремщиками, но те лишь пожали плечами, и пересмеиваясь, вышли. Не прошло и часа, как они вернулись. Старший показал дубинкой на выход. Цепочка голых мужиков, спотыкаясь и путаясь в цепи, вереницей двинулась из сарая. Они оказались во дворе окруженного стеной из дикого камня приземистого дома с оконными проемами без стекол. В дверях, закрываясь рукой от солнца, стояла и смотрела на пленников совершенно русская баба – в длинной рубахе, фартуке и платке. Поодаль стояла арба с огромными колесами, запряженная парой быков. Быки меланхолично жевали жвачку, туповато помаргивая лиловыми глазами и отгоняя мух подергиванием ушей. Мальчишка лет десяти усердно тер им спины пучком соломы. Увидев пленников, он засмеялся и что-то крикнул вертухаям. Те ответили и подвели цепочку к колодцу. Митя, к своему изумлению, сумел распознать несколько слов: это была латынь! Недаром он учил этот язык уже три семестра! Он разобрал слово «рабы», «вода» и «достаточно». Но этого же не может быть! На латыни никто не говорит, мертвый язык! Тем временем их построили около колодца, и младший вертухай стал по очереди окатывать их водой из деревянной цыбарки. Такие, значит, водные процедуры. Вода была холоднющая, но никто не возражал. Смыть хоть немного грязь и освежить зудящие расчесы было приятно. После омовения старший надсмотрщик выдал каждому стиранную тряпку, которую надлежало использовать как полотенце и набедренную повязку. В меру способностей Митя и Кузя справились с этой задачей.