Вдалеке показалось большое строение из белого бетона и стекла. Обширная территория, усаженная многочисленными пальмами и другой экзотической растительностью, была безлюдна. Она выглядела бы необитаемой, если бы не подсветка, обозначающая в темноте дорожки и подъезд к зданию. Внутри самого дома свет не горел, однако Герман знал, что его ждут.
Когда машина подъехала к воротам, те медленно отворились, и кабриолет проследовал на территорию. Оставив авто на площадке, Герман направился к вилле прямиком по газону, минуя извилистые тропинки – задумку ландшафтных дизайнеров. Здесь, на лужайке, было темно, и только звезды сияли высоко в небе.
Внутри здания стояла тишина. Дом, казалось, спал. Герман не обманывался подобным беззвучием уже давно. Он прошел в просторную гостиную. Устроившись в объемном светлом кресле с видом на ночной океан, стал ждать.
Ожидание длилось недолго. Спустя минуту его тонкий слух уловил едва слышное движение, затем в тусклом свете, проникающем с улицы, обрисовалась высокая статная фигура хозяина дома. Темные волосы собраны в хвост, черные глаза сияли, как две молчаливых звезды.
Не поворачивая головы в сторону пришедшего, Герман тихо сказал:
– Здравствуй, отец. Ты звал меня?
Вместо ответа мужчина неслышно скользнул вниз по небольшой лестнице, ведущей из столовой, и, пройдя через гостиную, сел в кресло напротив Германа. Теперь его фигуру очерчивало темное ночное небо, отчего лицо Владислава выглядело особенно бледным.
– Красивое место, – произнес Герман, снова нарушив тишину. – Теперь я понимаю, зачем ты приезжаешь сюда снова и снова. Почему выбрал именно его.
– Зато я не понимаю, зачем ты приехал. Зачем отослал Алекса назад в Россию?
– К Алексу у меня нашлось поручение, которое я мог бы доверить только ему.
– Да, но сам-то ты мне зачем здесь сдался?
– Этот год – твой год, ты же помнишь? Ты даришь маме посмертный подарок.
– Эржбета… – протянул Влад, произнося имя на непривычный восточно-европейский манер. – Давай лучше поговорим о живых. Как там поживает твоя невеста?
– Мы немного повздорили, – с аристократической холодностью ответил Герман. – Я думал, ты в курсе.
Было заметно, что за безразличием наследник рода скрывает тревогу и боль от произошедшего. Усмешка мелькнула на лице его отца.
– Конечно же, я в курсе. Алекс обо всем мне доложил. Нож под ребра! Какова, а? – он задумался, словно представляя себе эту картину, затем удовлетворенно щелкнул языком и продолжил: – Это красиво… И что же, вы не помирились с тех пор?