Будто они иными бывают.
Впрочем, мысли эти Верховный не стал озвучивать. А Владыка Копий
не стал более говорить. Но и уходить не ушел, дождался мага.
Тот с прошлой встречи стал словно бы круглее, да и наряд сменил.
И нынешние, шитые золотом одежды, гляделись на нем чуждо.
- Проклятье! – одно не изменилось – скверный характер мага и
всякое в нем отсутствие страха, равно как и почтения. – Почему
раньше не позвали?! Это ж надо было запустить…
Он принялся щупать, и порой его прикосновения причиняли боль, но
Верховный терпел. И флакон, сунутый магом под нос, тоже выпил, и
даже не удивился, ощутив, как питье растекается по телу живительным
теплом. А то укутывает Верховного будто в пух.
Потянуло на сон.
- Не сопротивляйтесь, во сне организму легче восстановиться…
Верховный и не собирался.
Он ухнул в бездну сна, в которой смешались, что Мекатл с
вырванным сердцем, которое он держал в руках и норовил сунуть
Верховному, что Императрица, что Золотая маска, та самая…
Потом все исчезло, и осталась лишь она.
Золотые веки дрогнули, и Верховный ощутил на себе всю тяжесть
божественного взгляда. Но каким-то чудом, не иначе, выдержал
его.
- Меняешься, - голос раздался в голове, пробив муть сна. –
Хор-р-рошо…
Этот звук разнесся, причиняя боль, но и её Верховный
выдержал.
Голову вот склонил. Не из страха, ибо его не было, но выражая
почтение. И уважение. Врагов тоже стоит уважать, особенно если они
– боги.
- Я не враг вам, - она тоже изменилась, эта маска. – Признаю… я
слишком долго был в забытьи, вот и слегка перестарался. Но я не
враг вам.
- Друг?
- Тот, кто может защитить. Ведь время близится, человек… время
близится.
Эхо его голоса еще звучало в ушах, когда Верховный очнулся.
Темно.
И свечи почти догорели, но раб, сидящий у подставки с ними, не
спит. Взгляд его тревожный направлен на эти самые свечи, а руки
сжимают связку новых.
Ночь?
Утро?
Здесь всегда сложно понять, ибо Храм живет собственной
жизнью.
Ночь.
Верховный прислушался и по звукам, что доносились из-за двери,
точнее их отсутствию, заключил, что таки ночь. В то же мгновенье
раздался оглушительный храп, заставивший раба сжаться.
- Ты, - тихо окликнул его Верховный. – Подай воды.
Шепот не вызывал привычной саднящей боли в горле. Стало быть,
маг помог.
Раб встал на четвереньки. И едва не сломал свечи. Тут же
вздрогнул, затрясся всем телом. Из новых, что ли? Те, кто при храме
давно, знают, что Верховный не имеет обыкновения гневаться за такую
ерунду.