– Значит, ты – Девять Смертей.
Логен скривился.
– Ага. Вроде бы.
Глядя ему в лицо, Трясучка медленно кивнул.
– Значит, вот как выглядит Девять Смертей.
– Надеюсь, ты не разочарован?
– Нет. Ничуть. Рад, что наконец-то увидел твое лицо.
Логен уставился в землю. С чего бы начать? Куда деть руки? Какое выражение придать лицу? Какие слова прозвучат лучше? Ему хотелось все, до мельчайших деталей, сделать правильно.
– Времена тогда были тяжелые, – произнес он.
– Тяжелее, чем сейчас?
Логен пожевал губу.
– Может, и нет.
– Сдается мне, времена тяжелы всегда, – процедил Трясучка, – так что это не оправдывает то дерьмо, что ты творил.
– Ты прав. Моим поступкам нет оправданий. Я не горжусь тем, что совершил. Не знаю, что еще я могу сказать. Разве только выразить надежду, что ты сумеешь справиться со старой обидой, и прошлое не помешает нам сражаться бок о бок.
– Скажу прямо, – придушенным голосом ответил Трясучка; казалось, он сдерживает не то крик, не то плач, а может, и то и другое одновременно. – Мне тяжело взять и выбросить это из головы. Ты убил моего брата, хотя обещал пощадить. Ты отрезал ему руки и ноги, а голову прибил к штандарту Бетода.
Рука с ножом дрожала, костяшки пальцев побелели. Ему явно хотелось ударить Логена в лицо, и он едва сдерживался. Логен его не винил. Ничуть.
– Отец после его гибели стал сам не свой. Как будто внутри что-то умерло. Долгие годы я мечтал убить тебя, Девять Смертей.
Логен медленно кивнул:
– Ну, в этом ты не одинок.
Он видел холодные взгляды за пляшущими языками пламени, затененные сумерками сдвинутые брови, угрюмые лица, подсвеченные бликами костра. Поразительно – он никого здесь не знает, а люди или до смерти его боятся, или вынашивают в отношении него планы мести. Сколько здесь страха, сколько ненависти… Хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать тех людей, что рады его появлению. Даже той руки, где одного пальца не хватает. И это его соратники, с ними ему идти в бой…
Ищейка прав. Некоторые раны лучше не трогать. Логен встал и двинулся к краю костра, где разговор тек непринужденнее. По спине бежали мурашки. Само собой, Трясучке до смерти хотелось сейчас его убить. Чему удивляться?
Надо смотреть правде в глаза: словами сделанного не исправить.