– Ему хорошо жилось под пальмами, – усмехнулся Аратья, – снега не видел.
– Грешно есть сырое мясо, – покачал головой Мартин.
– А бить колодников – благое дело? – упрекнул кузнец.
– Я не по своей воле. Сеньор Барбоса приказал колотить палкой, коли не слушаются.
– Ты бы сам походил в цепях…
– Я не бунтовал.
– Мы все хотели вернуться домой.
– Я, правда, не бунтовал, – защищался Мартин.
– Люди говорят иное.
– Врут!
– Ты первым сбежал от Кесады, поэтому Барбоса простил тебе измену.
– Верно, – поддержал Педро. – Он многих помиловал с «Консепсьона», арестовал лишь пошедших за капитаном. Дядя Ганс сказал мне: «Не лезь не в свое дело, иначе лишишься головы!» Когда корабли столкнулись, он спустился в трюм и меня насильно затащил. Дядя Ганс и Глухого не пустил.
– Глухой-то за кого был? – поинтересовался Аратья.
– Он ходил по палубе, рычал, грозил всем кулаками. Во кулак! – юнга восхищенно развел руками. – Мне бы такой!
– Качай воздух! – прикрикнул кузнец.
– Сеньор Гальего дал мне меч, когда его сын захватил корабль, – похвастался Сибулета.
– Подумаешь… – хмыкнул Педро. – У меня давно свой есть.
– Васко защищал Эспиносу, – поправил Мартин. – Командующий отдал офицеру за убийство Мендосы вещи покойного.
– Говорят, казначей выдал матросам Эспиносы по десять золотых монет, – понизил голос Аратья.
– Точно. Кто бы даром рисковал? В самое пекло лезли. Опоздал бы Барбоса с солдатами, их бы разорвали на куски, кинули рыбам.
– Кормчий бы не позволил, – возразил Сибулета.
– Ха! – засмеялся стражник. – Мендоса плевал на него. Кто бы заступился? Не ты ли?
– Многие! – звонким голосом воскликнул юнга. – Я тоже.
– Ух, ты воинство!
– Не тронь парня, – сказал Аратья. – Моряки любят Гальего.
– Теперь у нас хороший капитан – веселый! – Сибулета похвалил Барбосу – Обещал дать реал, если туземку приведут.
– Ха-ха! – захохотал Мартин, похлопывая себя обеими руками по коленям. – То-то вся «Виктория» собирает дрова. Другие команды чинят корабли, а их тянет на берег. Только нет здесь никого, мы одни зимуем на краю земли.
– Угли чернеют. Подбросить полено? – предложил Педро.
– Пора вынимать железо, – Аратья поднялся на ноги. – Мартин, помоги придвинуть наковальню к свету! Педро, кликни кузнецов!
Матрос разгреб кочергой потускневшие угли, отыскал раскаленные куски железа, постучал по ним, стряхнул мусор, придвинул к краю печи. Покрасневшие полосы разбухли, подобно деснам стражника. Аратья ловко подхватил одну длинными щипцами, опустил на наковальню; тускло-серая поверхность обожглась, вмиг пожелтела. Подоспевшие кузнецы, высоко вскидывая молоты, застучали по огненной змейке. Она извивалась, подпрыгивала, старалась ужалить, Аратья крепко держал ее клещами. Под грохот молотков, заполонивший кузницу, железо померкло, затихло. Любуясь превращением куска металла в хищный гарпун, плотники толпились у печи. Остывшее железо, еще горячее, пахнущее огнем, Аратья вырвал из-под молота, сунул в бочку с водой. Мутноватая жидкость недовольно зашипела, забулькала, испустила облачко пара. Матрос вынул из воды гарпун, кинул в угол кузницы, где валялись крюки, штыри, гвозди для ремонта кораблей. Не успели мастера передохнуть, как мокрые щипцы уже тянулись за следующей полоской радужного железа, захватили, зашипели, поволокли ее на наковальню.