И все шло своим чередом, своим порядком, установленным до
мельчайших подробностей, пока из задних рядов толпы вперед не
протолкалась пожилая грузная женщина и, не остановившись на
достигнутом, пошла себе вперевалочку прямо к принцу Чжоу и экипажу
красавицы Сюань.
Эту женщину знали все в квартале Пин-эр. Ну скажите, кому не
знакома Восьмая Тетушка, жена красильщика Мао, нарожавшая своему
тщедушному муженьку добрую дюжину ребятишек, – тихая, покладистая
простушка с вечно распаренными от стирки руками?
Но чтобы так, вопреки основам всех миров Желтой пыли, прямо
навстречу кровнородственному вану…
– Прочь, негодная! – пронзительно, аж уши заложило, завизжал
толстенький евнух и хлестнул нарушительницу спокойствия опахалом.
Удар пришелся по выставленному предплечью Восьмой Тетушки,
послышался треск, от бамбуковых пластин опахала брызнул во все
стороны украшавший их мелкий бисер.
В ту же секунду сложенные «обезьяньей горстью» ладони жены
красильщика Мао наискось обрушились на оттопыренные уши евнуха,
бедняга захлебнулся так и не родившимся криком и сполз на мостовую,
продолжая беззвучно разевать рот, будто вытащенная из воды
рыба.
А Восьмая Тетушка продолжила свой путь к экипажу.
Первым опомнился длинноусый придворный в черном халате, расшитом
голенастыми драконами, и при поясе тайвэя – начальника стражи.
Он коротко скомандовал, и охранники мигом сломали строй, обтекая
придворных с реликвиями – символами ванского достоинства; вокруг
Восьмой Тетушки сомкнулись конские крупы, а позже, когда ближайшие
охранники словно сами собой вылетели из седел, в воздухе засверкала
сталь. Праздник плавно перерастал в бессмысленное побоище: в руках
жены красильщика Мао проворно сновал отобранный у кого-то двуострый
топорик, опытные солдаты на глазах превращались в драчливую
ребятню, промахиваясь по вертящейся вьюном сумасшедшей бабе,
отрубленная голова тайвэя подкатилась прямо под копыта ванского
жеребца, и тот шарахнулся, рванулся подальше от мертвого оскала,
загарцевал, с трудом смиряемый властной рукой…
И впрямь:
Мечи сверкают с двух сторон,
смешавшись, кровь течет.
А в смертный час кому нужны
награды и почет!
Два личных телохранителя удельного владыки еще только падали на
залитую кровью мостовую: один – с расколотым черепом, другой, –
успевший трижды взмахнуть секирой, с топориком в позвоночнике, – а
Восьмая Тетушка уже стояла у экипажа и снизу вверх смотрела на
принца Чжоу.