— Эй ты, шлюха подзаборная! — грязно
выругался кто-то. — Какого хрена ты свалила, не отработав?
Окровавленное лицо Гретты исказил
животный страх.
— Друзей моих кинуть решила, ага? —
вторил другой. — Думала, так легко отделаешься, да? Был уговор на
пять рыл, значит, обслужишь пятерых. Никуда не денешься!
— Эй, смотрите, что за...
Их на самом деле было пятеро:
косматые мужики с факелами, захмелевшие от медовухи, но мгновенно
протрезвевшие при виде распластавшегося на земле волколака.
— Я всё сделаю, только помогите ему!
— умываясь в слезах, умоляла Гретта.
— Вот те на! Это ж перевёртыш! Вот
кто наших козлят задирал всё лето! Сколько монет обещали за него,
напомните-ка парни?
— Целую сотню!
— И девка сочная и награда за тушку
волколака в придачу! Хорошая ночка!
— Берём девчонку и псину эту, и
домой!
— А что с этим порванным делать? —
задал кто-то резонный вопрос. — Похоже, он не жилец.
— Добей его и дело с концом. Спасибо
только скажет.
— НЕТ! — закричала Гретта, но её крик
тут же оборвался — девушке заткнули рот и потащили в сторону.
— Прости, парень, но твоя лошадь
пришла последней. Кстати, её тоже заберём. Чего добру
пропадать!
— Хорошая ночка! — снова повторил
особо счастливый селянин.
— Так о чём это я? — снова произнёс
обладатель кривой бородатой физиономии, свысока посмотрев на меня.
— Не повезло тебе, братец. Но ничего. Мы — народ милосердный.
Он достал из-за спины видавший виды
кинжал, затем присел на корточки и приложил ржавое лезвие к моему
горлу:
— Хоть успел её трахнуть? Что, нет? А
зря. Гретта — хорошая баба. Мягкая в нужных местах. Правда,
строптивая. Но уломать можно, если силой. Ну, не серчай, коли так —
жизнь, она внезапная. То даст, то заберёт. Так что, покойся с
миром, безымянный странник...
Если бы я мог, то остановил его. Хотя
бы, пока Гретта не ушла подальше. Но я уже был на полпути к смерти.
Секунда, резкое движение и расплавленный свинец до краёв залил моё
горло...
Снова.
Жестокий холодный мир снова окружил
меня собой.
Лес затих. Даже сверчки, и те
замолчали. Я пребывал в призрачной молочной пелене. Это густой пар
мерно вздымался ввысь от растерзанных останков. Даже через кожу
сапог я чувствовал исходящее от них тепло. А сам дрожал как тень и
стучал зубами от ночной прохлады.
Коснувшись шеи, я совсем не
почувствовал раны от кинжала и от укуса волколака. Исчезли без
следа, как и в прошлый раз. Мой взгляд машинально опустился под
ноги, на знакомый до боли круг, выжженный на окровавленной
земле...