– Прости! Бес попутал! Ой, в монастырь уйду! И грехи замаливать
буду-у!
И такая искренняя исповедь от крановщика потекла из уст суровых,
да немного подраспухших, что вскоре жена горючими слезами
заливалась, а хозяин с крановщиком обнимались и ревели на пару.
– Все грешны! – уверял уже и муж, что только что зарезать
пытался из мести. Но то всё – горячая южная кровь. А тут человек на
честность вышел.
– Все! – вторила ему жена, что только что проезжающего
приголубила, как не раз бывало. А теперь просто молодость
захотелось вспомнить и снова в себя поверить. Желанной себя
ощутить, как это часто бывает, когда мужу уже не так интересна, как
в молодости.
Дети за компанию подхватили, принявшись наперебой признаваться
кто в чём. Кто врал, кто крал, кто рукоблудил без меры. Вот и снова
получается, что – все грешны. А Аллах уже спросит на той стороне,
Бог, Яхве, Будда или Заратуштра, уже не так важно. Все перед судом
предстанут. Так чего тут выяснять? Жить надо!
Так они всей семьёй до машины гостей и проводили. И клятвенно
заверяли, что если в следующий раз к ним Стасян приедет, как
следует его встретят. В смысле, стол ломиться от плова будет и яств
разных.
Убрав болты с тетивы, Шац следом только бумажник достал,
посмотрел на крановщика с укором и пятитысячных пачку отсчитал.
Перекочевали из рук в руки. И все прочие руки пожаты были.
А видя размер оплаты труда за прелюбодеяние и локальный семейный
конфликт, на том спор и закончился.
– А… это правда? – напоследок спросил Стасян.
– Что, правда? – переспросил хозяин, который оказывается отлично
знал русский язык. И дети его знали. Просто повода разговаривать на
нём не было.
– Что двадцать сантиметров, – уточнил крановщик. – Я вот сколько
гирю не подвешивал, так и не дотянул.
Мужик тут же горделивый вид сделал, довольный даже. Потерев усы
и поправив штаны, кивнул:
– Правда! Конечно, правда… Только на всех нас, – и на сыновей
кивнув, добавил так же горделиво. – Но нам хватает!
И первым рассмеялся. Затем дети подхватили, а после все в голос
ржали, пока во внедорожник гости не погрузились и не отъехали.
Несколько минут молча ехали. А как прилично отъехали и в погоню
никто не бросился, так что водитель, что пассажир, на Стасяна
посмотрели. Пристально.
– Ну что, покушал? – первым спросил Боря.
А тот вздохнул только, скулу от крови салфеткой протёр и оценив
в боковое зеркало синяки, сказал: