— Не так уж ты и плавать не
умеешь, — прошипела я со злостью, добравшись до середины пути. Барахтался
ищейка громко и бессистемно, пытался удержаться за скользкую плиту.
Выкарабкаться у него не получалось, но и медленным течением его никак не
уносило. Какая жалость!
Я проехала последние двадцать
сантиметров на боку и остановилась внизу, на коленях подползла к краю мокрой
плиты. Ледяные капли обжигали пальцы. Уселась поустойчивее, воткнула в землю
позади себя отвёртки и ухватилась за них рукой, для надёжности сжав обе вместе,
потянула. Отвёртки остались на месте. Хорошо. Я наклонилась и протянула вторую
руку ищейке. Схватила его за растопыренные горячие пальцы и попыталась поднять.
— Ты там ногами, что ли, в стену
упрись, чудик.
Позади раздалось шипение, и оно
нарастало!
Я повернула голову и ойкнула —
моя собственная сумка катилась по склону, «удачно» выбрав для этого созданную
мной же колею, и стремительно приближалась. Едва я успела сжаться, как она всей
тяжестью врезалась мне в спину, перевалилась через край и с громким всплеском
пропала под водой.
Опора ускользнула.
От удара меня швырнуло вперёд, я
оказалась наполовину под водой, ноги всё ещё цеплялись за плиту. От полного
падения в реку меня спасло только тело ищейки, на которое я и приводнилась,
отчаянно размахивая руками. Грудь сжалась словно сдавленная ледяным корсетом и
требовала немедленно вдохнуть. Под руку попалось плечо ищейки, я со всех сил оттолкнулась
от него и вынырнула, перекатилась на бок, беспорядочно скользя пальцами по
плите в попытках отползти от края.
Ищейка вынырнул следом, громко
хватая воздух, я едва не утопила его. Он уцепился за мою ногу, приподнялся над
водой, дотянулся до отвёрток, которые так и стояли, вбитые в землю, и, повиснув
на них, карабкался на плиту.
Я лежала на спине, широко раскрыв
горящие глаза, а звёзды надо мной кружились в беспорядочном, но странно
замедленном танце. Казалось, что кто-то вытряхнул душу из моего тела, а потом,
наигравшись, грубо впихнул её обратно. Измятую и растерзанную.
Ищейка отдышался, ткнул меня в
бок, указывая направление, и громко скомандовал:
— Ползи.
Рот у меня открываться не
захотел, поэтому высказалась я мысленно и очень нелестно, а потом на
четвереньках последовала приказу, проклиная этот день, воду, скользкую плиту и
почему-то ночного дебошира, не давшего мне поспать.