– Ага, на худой конец грев пришлёт, – вдруг поддержал его
Джоб.
Идея показалась и остальным сокамерникам интересной. Все за стол
присели, принялись обсуждать детали.
Только свергнутый народным гневом Мэр, поднимаясь и отряхиваясь,
пробубнил:
– Да что эти сорок миллионов? Я в казино однажды проиграл
больше… правда, моё казино было. Слава богу, на тёщу записано. Дай
ей бог здоровья, – он тут же перекрестился, как и положено
верующему вору в такой ситуации…
Когда Оглобля в следующий раз заглянул в камеру, все двенадцать
арестантов сидели за столом, распивали чай и в полголоса долго о
чём-то спорили, как будто двенадцать апостолов обсуждали Главного.
Как водится, карлик Маливанский больше всех отыгрывал за Иуду.
Больше всего на всём белом свете Боря хотел построить свой
собственный дом. Возможно даже, с подведённым газом. Ведь то, что
на западе – принято и положено, на востоке страны – большая
редкость. Даже если на этом самом газу сверху стоять, над
глубинными залежами.
Но раз политическая воля теперь не против, но рано или поздно –
подведут. Не даром же этой газификацией всю страну пугать начали. И
кое-что даже делать. Но как это часто бывает, не для всех и не всё
сразу. Одним нужнее, другие потерпят.
«Оно и понятно, провести газовую сетку на тысячи километров
требует времени и упорства, а китайцам и европейцам было нужнее,
чем нам», – пробурчал внутренний голос: «Мы же поэтому им и
электричество заодно продаём? Подешевле или со скидкой, как
водится. Им нужнее дома строить и производство поднимать».
Глобальный о политике старался не думать. И стратегически вглубь
не заглядывал. Для этого специально-обученные люди имеются. Но
тактически прикинуть на день-другой наперёд мог. Хотя бы сидя в
салоне своего внедорожника.
Размотав рулон с планом коттеджа на коленях, русский сантехник
со щемящей душу тоской смотрел на план комнат и прочих строений на
участке, вроде бани и дополнительного гаража. Вроде до всего было
рукой подать, а теперь – как мираж в пустыни. Иди к нему хоть до
стёртых пяток, а всё равно не достанешь.
– Двухэтажный, – сказал Глобальный тихо, но так грустно, что
даже голубь, бродящий возле автомобиля с пониманием кивнул, потом
снова кивнул.
Потом опять, будто повторяя «да, братан, жизнь тяжела, но что
поделать? Хотел одно, но обстоятельства диктуют другое».