Война войной, а коммерция...
Переход до Одессы прошел благополучно. Пока шли к мысу Эмине,
ветер начал стихать и к утру погода улучшилась. «Лебедь» следовал
экономическим ходом вдоль западного побережья Черного моря, а я уже
думал, как нас встретят в Одессе. Информация о нашей дерзкой
выходке туда дойдет через несколько дней после нашего прихода
вместе с рейсовым пакетботом, поскольку телеграфного сообщения
между Одессой и Константинополем еще нет. Посмотрим, как
отреагируют одесские власти. Либо посмеются и скажут, что все
правильно сделали, либо начнут строить разные козни вплоть до
судебного разбирательства. Вот сразу и узнаю, кто чем дышит.
Для начала попробую действовать строго по закону. В конце
концов, ничего серьезного я не совершал. Пройти Босфор без лоцмана
и не получив на это официальное разрешение от турецких властей — не
бог весть какое прегрешение даже по турецким законам. А уж
российскому правосудию это и вовсе не поднадзорно. Но, как
говорится, есть нюанс... Если нужно достать одного слишком резвого
и много о себе возомнившего молодого буржуя, то в ход пойдет все. И
заведомо ложные обвинения, и фальшивые улики, и лжесвидетели. В
этом случае попробую обойтись малой кровью — дам на лапу, кому
надо. Если же и это не поможет, то придется пойти на крайние меры.
Нет, это не то, о чем вы подумали. Перед выходом из Петербурга
Бенкендорф снабдил меня секретной бумагой, подписанной не
кем-нибудь, а самим начальником Третьего отделения собственной Его
Императорского Величества канцелярии и шефа Корпуса жандармов
генералом Орловым, в которой всем военным и гражданским чинам
Российской Империи было приказано оказывать мне всяческое
содействие. И не только. Многословный текст был написан довольно
витиевато, но суть сводилась к тому, что «Все, что сделал
предъявитель сего, сделано по моему приказу и на благо
государства». Так же, как в «Трех мушкетерах». Разумеется, слова
были другие, но смысл именно такой. Не думаю, чтобы кто-то из
одесских чинуш рискнул сказать что-то против, увидев такую бумагу.
Сумасшедших среди них нет. Но эта бумага — на самый крайний случай.
Если только я ее предъявлю, то вся моя легенда накроется медным
тазом. Поэтому, если не сработает вариант «дать на лапу», и чтобы
не доводить дело до крайностей, просто уберем лишние фигуры с
доски. Либо самому вместе с Гансом, либо привлеку для этой цели
своих «самураев». Зря я, что ли, их с собой в Одессу тащил. Вот и
пусть поработают «по специальности», коли нужда заставит.