А еще сотрудники могли здесь травануться ударной дозой никотина, чем я и занялась.
- Стравински, - Мердок поморщился и распахнул окно, - не понимаю, зачем вы добровольно употребляете яд?
- Все, что приятно, - или незаконно, или аморально, или ведет к ожирению, - хмыкнув, парировала я и с удовольствием затянулась.
Неодобрение на холеном лице следователя того стоило. Логичные доводы (вроде бабулиного «курение вредно для цвета лица и зубов», хотя ей самой это не мешало иногда побаловаться сигарой) я понимала и даже принимала, а вот морализаторство терпеть не могла.
Зато Мердок прославился на весь райотдел правильностью и следованием каждой букве закона. Раньше мы разве что на оперативках пересекались, но пообщавшись с ним лицом к лицу, я убедилась, что слухи не врут.
- Вы именно это желали обсудить? – поинтересовался Мердок, отодвинувшись.
- Нет, - я сообразила, что не стоит его злить, и затушила сигарету. – Господин следователь, вы включите меня в свою группу?
- С какой стати? – он поднял темную бровь. – Вы домовой, Стравински, вот и занимайтесь своими улицами. Если не ошибаюсь, за вами закреплены Абрикосовая, Виноградная и Тенистая?
- Именно, - вздохнула я, досадуя. Работу свою я любила, но следователи относились к таким, как я, с изрядной долей пренебрежения. Еще бы, что значат мелкие бытовые правонарушения в сравнении с убийствами и разбоями? – Но Кукольник явно обратил на меня внимание. По-моему, стоит это использовать.
Мердок как-то странно на меня посмотрел.
- Стравински, скажите откровенно, какой резон вам в это вмешиваться?
- Ради профессионального роста! – отчеканила я, глядя прямо в его внимательные карие глаза. – И премии, конечно.
Хотели откровенности – получите!
- Стравински, - помолчав, проронил он, - я непременно отмечу в отчете ваше рвение и выпишу вам премию. Только не ввязывайтесь в эту историю, договорились?
- Почему? – я почти обиделась.
Он одернул белоснежные манжеты рубашки, поправил галстук и наконец сказал серьезно:
- Я не вправе рисковать вашей очаровательной головкой, Стравински! – и, прежде чем я успела переварить неожиданный комплимент, Мердок все испортил: - Едва ли ваша бабушка будет мне признательна за неоправданный риск.
- Да уж, - я поморщилась, но возразить было нечего. Бабуля страшна в гневе!
- Поэтому, домовой Стравински, - наставительно продолжил он, - извольте забыть о Кукольнике. Кстати, вы верите в кого-нибудь из богов?