До Стрекозы мы добрались, когда солнце уже садилось. Сгрузив
ворох покупок, я созвала всю компанию. Хитра бросилась в омовейную
переодеваться. Секирд, напротив, приняла одежду с легким
огорчением, но Лавронсо упомянуло, что оно выбрало орчанский
городской наряд, и лицо Секирд неуловимо изменилось. Я могу
поспорить на половину моего гонорара, что "я выбрало" было важнее,
чем "что орочьи бабы в городах носят". Лавронсо и правда покупало
вещи для нее само, за свои гольдены, и я сделала очередную зарубку
в памяти.
Бейлир первым делом перебрал ухищрения для смены внешности,
потом оценил наряды для “эльфийки”, и лишь затем развернул рубаху,
посмотрел на нее и со вздохом сложил снова. Да, красоваться в
мужских обновках ему нескоро придется. Для дела и старые сгодятся,
а стражей по пути лучше встречать в женском.
Я повесила в шкафчик два платья вида "сушеная старая дева".
Секирд устроила рядом свой наряд. Хитра с радостным визгом
вертелась в штанах по колено поверх чулок, тонкой рубахе и
клетчатом жилете. Грудь ей пришлось обвязать, но так она вполне
могла сойти за миловидного мальчика лет тринадцати из семьи, что
бывает на балах у градоправителя и ходит по модным магазинам.
Насилу уговорив счастливого ребенка, что время позднее, мы и
сами разошлись спать. Устав прятаться во время путешествия с
артефактором, Хитра обернулась лисой и вытянулась вдоль прохода.
Похоже, что от ее страданий по влюбленности не осталось и
следа.
Наутро мы с Лавронсо дождались, пока все перекусят, и рассказали
про новое дело. Бейлир встряхнулся, оглядел компанию загоревшимся
взглядом и хищно улыбнулся. Секирд удовлетворенно кивнула — ей
деньги для переезда на острова тоже не помешают. Хитра вздрогнула,
но мы успокоили девочку, что от нее ничего не требуется.
В новых нарядах мы настолько не напоминали себя прежних, что без
опаски остановились пообедать в таверне. Разнообразные блюда и ужин
за большим столом подняли дух команде, и даже мне стало казаться,
что будущее не такое уж беспросветное, даже если я стану настоящей
чопорной старой девой при пансионе.
Несмотря на неровности дороги, Хитра прыгала и дурачилась как
мальчишка. Лавронсо изображал, что он ведет мобиль, а я двигала
рычагами в новом темно-синем глухом платье с белым воротничком,
который только оттенял мое лицо "сушеной рыбы", в темно-сером
капоре, с седыми прядями, на этот раз настоящими, купленными в
лавке для театральных поставновок. "Берлиэль" перебирал струны
мандолины. Секирд сидела неподвижно, привыкая к новой себе — наряд
обеспеченной орчанки-горожанки был необычным, но Секирд очень
шел.